Убойная секретарша!

Логвин Янина

– Ветерок, а можно конкретнее? Какую именно ссору ты имеешь в виду?

Я уперла руку в бок и слегка прищурилась.

– И почему мне кажется, что ты веселишься?

Максим уже откровенно улыбался, глядя на меня. Привлекательный, зараза, и прекрасно это знает!

Бесит!

– Жду, рискнешь ли ты изобразить ее наглядно, – произнес. – Или спасуешь? Ну давай же, милая, устрой мне скандал. Я чувствую, что ты хочешь!

И вторая моя рука сама собой уперлась в бок.

Лацканы на пиджаке тут же разошлись в стороны,

и парень тихонько присвистнул, вскинув брови и оценив заинтересованным взглядом мою грудь.

– В глаза мне смотри… Максик! – спародировала я Тамилу Тай, любительницу розовых стразов и Мальдив. – Издеваешься?

– Немного. Но скорее не хочу тебя отпускать.

– А придется! Хватит морочить мне голову! Использовать мои чувства и мое честное имя!

– Ну, что ты, – Максим действительно смотрел мне в глаза, – и в мыслях никогда не было.

– Я верила тебе! Я отдала тебе всё самое ценное!

– А можно конкретнее? Ну, вдруг та чайная ложка, которую ты забыла в моей кофейной чашке, была наследством твоей бабушки?

– Свою честь и невинность!

– Да ладно? Вот это подарок, Геля. Польщен!

Нет, он действительно потешался, Кентавр бесстыжий! Но я тоже не фига на апельсиновом дереве. Берите выше!

– А ты предал меня! Крутишь шашни с младшим директором, и это после того, как обещал жениться и порвать со всеми своими подругами!

– Не правда. Я тебя не предавал, – убедительно изобразил Максим оскорбление. – Верен тебе, как осел своему хозяину. Как стадо овец главному барану. Только о тебе и думаю.

– Вот именно, что только думаешь! Продолжаешь молчать и боишься сказать о нас своему отцу! И это после того, как валялся в ногах и клялся мне в любви!

У Орловского натурально округлились глаза и блеснул белозубый оскал.

– Я валялся?

– Ну, возможно, мы с тобой слегка перебрали, но я всё помню!

– Ах, да. Я тоже помню. Ты была восхитительна! Такое не забудешь. – Хм. Это он о чем?

– Не отходи от темы, Орловский, – сердито напомнила. – Я хочу знать, ты собираешься родителям рассказать о нем?

– О ком? – озадачился Максим.

– О ребенке, конечно. О нашем сыне! Ты знаешь, что у нас будут близнецы?

– В первый раз слышу. Охренеть сюрприз! Ты уверена?

– Конечно! Могу справку от врача показать. С печатью! Но тогда не ищи меня, я тебя бросаю!

– Нет, милая, не горячись! Давай всё обсудим. Я не позволю моим детям расти без отца. Они должны носить фамилию Орловские, и их мать тоже! Я чувствую, что они – моя копия!

Ты посмотри, как в роль вошел. Даже и не скажешь, что играет, если бы не расслабленная поза у стола и бесинки в глазах.

Я опустила руки и выдохнула, понизив голос:

– Ну, собственно, на этом всё. А дальше ты должен сказать что-то типа…

– Извини, Кира, но я люблю ее!

Я кивнула.

– Можно не так пафосно, но сойдет. Хорошо соображаешь,

босс! Вы расходитесь, и никто никому ничего не должен.

– Что значит «не должен»?!

Я вздрогнула. Громкий голос раздался за моей спиной так внезапно, словно в потолке образовалась трещина и в нее ворвался раскат грома. Нужно ли говорить, что я узнала его и подпрыгнула? Он мог принадлежать только одному человеку в «Галактике». Отцу Максима – Орловскому Богдану Андреевичу! И он по какой-то неизвестной причине был здесь!

Я прямо ощутила, как волосы на затылке, под самой сеточкой, сжались «в кулачок».

– Мы не одни? – прошептала одними губами, остановив на парне распахнутый взгляд и мгновенно побледнев.

– Нет, – так же беззвучно ответил Максим.

– Давно?

– Минуты три.

– То есть они всё слышали?!

– Как раз подтянулись к основной части.

Первой из номера выбежала Кира, и клянусь, мне было стыдно. Я же здесь совсем ни при чем!

Или нет?

Вторым вышел старший Крапивин. Оскорбленно фыркнув, мужчина позвал дочь и хлопнул дверью. Я стояла ни жива, ни мертва. Правда, успела обернуться и схватить сумочку. Вот это я влипла!

– Максим, что здесь происходит?! – Как всегда одетый с иголочки, Богдан Андреевич вошел в комнату и потребовал у сына: – Я хочу знать!

Хвостатый и бровью не повел. Вместо этого поднял стакан, допил воду и поставил назад на стол.

– А что может происходить в моем номере, в мое личное время? – спросил спокойно. – Мы с Гелей разговаривали.

– Ты называешь это разговором?.. Максим, немедленно объяснись! – настаивал мужчина. – Гельятина беременна от тебя?! Ты что-то ей обещал?

– Нет! – я все-таки рискнула подать голос и жалко пискнула: – Вы всё неправильно поняли! Богдан Андреевич, ваш сын ничего…

– Помолчи, Геля! – рыкнули Орловские в унисон, и так дружно, что не ошибиться, от кого и куда упало яблочко. Сразу видно, что отец и сын.

Я задохнулась и… замолчала. А что тут скажешь? Из нас двоих дело мог поправить только Максим.

Он и ответил отцу – спокойно, но твердо:

– Пап, остынь. Всё в порядке. Это наше с Гелей дело, мы и решим.

– В порядке? – засверкал глазами мужчина. – Я не дам тебе ее бросить и отказаться от детей! – ткнул в меня пальцем. – Геля порядочная девушка!

– Поверь, пап, я в курсе.

– И у нее есть справка, я все слышал!

В комнате образовалась тишина. И если до этого момента меня из жара бросило в холод, то сейчас я снова горела.

– Максим… Богданович, – проговорила, повернувшись к парню. – Мне кажется, вам лучше всё объяснить отцу…

– Не сейчас.

– Но…

– Разве ты не этого хотела? – услышала я в ответ острое и невозмутимое. Ореховые глаза блеснули вызовом, и я сдалась.

А катись оно все к черту! Всё равно хуже уже не будет.