Убрать ИИ проповедника
Шрифт:
— Ну, пошли, если ты так хочешь, — Богдан согласился и понял, что спросил её о вещах, о которых она избегает с ним говорить. Она не могла не помнить того поклонника. Мало кто регулярно дарит фарфоровые корзины с одинаковыми цветами. Такое артисты не забывают.
30
Секрет Марго
Богдан и Марго выбежали из закусочной и побежали в сторону метро, держа над головой бумажные пакеты заведения, в которых там отправляли заказы на дом.
— Где твоя машина? — спросила на бегу Марго.
— Я оставил
— А то я не знаю, — она продолжала дуться.
На эскалаторе он стоял на ступеньку ниже, повернувшись к ней лицом, и думал, пока спускались, о том, что тогда, в той жизни, счёл бы эти две минуты спуска за райское наслаждение. Да и сейчас нравилось вот так ехать с девушкой, как все, и ощущать себя просто человеком. Но услышанное от Жрицы всё изменило. Эти десять минут разговора встряхнули его, как встряхивают шарики в детской игре, и они катятся на своё место. Его встряхнули и поставили на боевые позиции, чтобы он начал партию, а всё, что было до этого, разумнее считать подготовкой. Так и есть. Спортсмена подвели к старту. Всё стало понятно за десять минут разговора и нескольких предложений в меню. Кстати, что стало с этим волшебным меню? Он не помнил.
Они сели в вагон, проехали молча и стоя остановку, вышли на улицу, и увидели, что дождь перестал, оставив после себя мокрую тротуарную плитку и капающие деревья.
— Ты на каблуках, но нам совсем недалеко, — сказал Богдан, держа её под руку.
— Как тебе Жрица? — Марго повернула к нему голову и как будто хотела поймать его реакцию на лице на свой вопрос.
— Она ко всем приходит, ведь так?
— Ну, так как она тебе? — повторила вопрос Марго.
— Богиня, — пошутил Богдан.
— Относись ко всему критично. Я надеюсь, у тебя хватило мозгов не видеть в ней женщину.
— Не уверен. Но мне это не мешает.
Марго подняла брови от такого беспардонного откровения, но потом передумала продолжать разговор в этом направлении.
— Я не знаю, можно ли ей доверять, и всё ли мы понимаем, — но в тоне слышалось раздражение.
— Марго, об этом надо было думать раньше, мне кажется. Твоей уверенностью тогда можно было рубить дрова. Что поменялось? Или я опять всё узнаю последним?
— Меняемся мы, не они.
— Ну, да. Это очевидно, и этого мы, то есть ты в первую очередь, очень хотели, разве не так? Ты вообще настолько изменилась, что даже забыла про театр. Ты была Булавина, помнишь? Любой мало-мальски интересующийся нашей культурой человек тебе ответит, что это была великая актриса, мастер перевоплощений, владеющий артистическим гипнозом, и наговорит ещё кучу всего другого в том же духе.
— Хватит об этом! — отрезала Марго, — я сыта сценой. Просто это поняла. Кстати, не так давно.
— Осторожно! — Богдан подхватил Марго на руки и перенёс через лужу.
— Спасибо! Я о том, что они никогда нам не помогали, только наблюдают и проворачивают свои делишки за наш счёт. Голод, бедность, болезни, нефть, деньги, войны — этого тебе мало?
— Я спрашивал тоже самое, когда ходил вниз. Есть космические законы, и ты не можешь этого не
— У нас тоже есть законы, но мало кто о них помнит, — резко ответила Марго.
— Там не так. Там не может быть так. Что случилось? Ты целый вечер дуешься, как лягушка, и я целый вечер боюсь, что ты лопнешь, и я не успею тебя спасти.
— А ты спроси её, почему мы так мало живём на Поверхности, когда у них в руках такие технологии. Почему вообще нас загоняют в угол? Кто им дал на это право? Их космические законы высшей справедливости? Или то, что они украли у нас знания, забрав всю элиту с собой вместе с информацией?
— Нет, Марго, так не пойдёт! Ты забыла, с кем имеешь дело. Я эмпат, дорогая, я — то, к чему ты приложила руку. Я знаю, что ты хочешь, что-то сказать, но не решаешься. Я вежливо подожду. Я всегда тебя подожду, ты знаешь.
— Прежде, чем кидаться в бой, советую хорошо подумать, — огрызнулась Марго.
Богдана это кольнуло. Какой бой? Настоящий бой?
— Мы пришли, — Богдан щёлкнул ключом, и машина послушно отозвалась, открыв замок. Он старался делать вид, что его особенно не задевает её сложное настроение. Но на самом деле, его, конечно, это более, чем просто трогало.
— Помнишь, на той стороне был магазин «Подарки»? Я часто туда заходил. Сам не знаю даже зачем.
— Помню. Народу там было больше, чем подарков, это точно. Поехали в нормальный ресторан, туда, куда я любила ходить когда-то. Может— она задумалась на секунду, — нет, не имеет смысла. Всё равно прошлого уже не вернуть, а ностальгировать по молодости в нашем-то положении, вообще ерунда какая-то.
— Домой? — спросил Богдан.
— Да, домой, — она наконец улыбнулась, — поехали в наш чудесный уютный дом! Включи, пожалуйста, какую-нибудь тягучую музыку, скрипку или виолончель. Я погрущу немного, — она взяла его за руку, откинулась на сидении и закрыла глаза.
Ехали долго. На дорогах после дождя образовались пробки, а как только выехали загород, опять пошёл дождь. Всё время до клиники, пока ехали, Богдан вертел в голове образ Орлова. Марго не шевелилась и не открывала глаз. Ему казалось, что она тоже думала о нём, но он никак не мог понять, почему Орлов присутствовал сейчас между ними. Почему Марго сказала ему про бой? Почему она злится? И на что, чёрт возьми, она намекает? Богдан опять вспомнил случай во французском ресторане. Промелькнула тревога, как будто он не сделал чего-то, что-то пропустил. Что? Он вдруг решил найти Викторию.
В клинике было тихо. Муслим и Стеша ещё не приехали. Свет приглушили, и от этого дом казался немного другим и чуть-чуть загадочным, хотя загадок там и на самом деле хватало. Богдан подумал на секунду, что они и, правда, приехали к себе домой. Посидят немного в гостиной, посмотрят телек, съедят пару яблок, поботают о бытовухе и пойдут спать, как нормальная человеческая пара. Как бы было хорошо, если бы наступило такое время! Он ведь об этом, в сущности, всегда мечтал — быть и жить с Марго, защищать её, слушать её глупости и умности, положить голову ей на колени или уткнуться в живот и задремать. Но всё складывалось так, точнее, уже сложилось, что этому не бывать.