Убрать слепого
Шрифт:
– Это все? – спросил Илларион у Сорокина.
– Пока все, – ответил тот. – Остальные, наверное, уже барахтаются в своей канализации.
– Всех не переловите! – задорно выкрикнул мальчишка лет семнадцати. На его выходку ответили вялым смешком, похоже, она была чем-то вроде доброй традиции. По крайней мере, Сорокин на нее не прореагировал вообще. Пройдя к столу и дождавшись, пока все рассядутся, он откашлялся и сказал:
– Товарищи…
– А мы вовсе не товарищи, – сказал кто-то. – Насчет товарищей – это к Зюганову.
Сорокин, не поморщившись, переждал поднявшуюся в
– Господа, – сказал он, но его снова прервали.
– Да какие уж мы господа, в околотке-то, – сказал все тот же насмешливый голос. Илларион заметил, что он принадлежит бородатому парню лет двадцати трех.
– Вот что, полковник, – сказал Забродов, – ты иди. Мы тут как-нибудь сами разберемся с терминологией.
– Только долго не митингуйте, – с видимым облегчением согласился Сорокин. – Ребята просили закруглиться до десяти, тут алкашам лекцию читать будут.
– Давай, давай, – сказал Забродов, и Сорокин исчез, не скрывая радости.
– А про что лекция? – спросил бородатый. – Если про инфекционные заболевания, которые гнездятся в канализации, то нам неделю назад рассказывали.
– Да нет, – ответил Илларион, – по части холеры я не спец. В вашей канализации водятся микробы нестрашнее.
– Что касается бомжей, – подал голос плечистый парень лет тридцати с голым, как колено, черепом, – то мы уже сто раз говорили: в этом мы родной ментовке не помощники. Это же несчастные люди, оставьте вы их, наконец, в покое.
– Ваше утверждение сомнительно, – вежливо сказал Забродов, – но его мы обсуждать не будем, поскольку бомжи меня тоже совершенно не интересуют. Кроме того, я вовсе не милиционер.
– Можно подумать, ФСБ лучше, – проворчал лысый.
Забродов заметил, что при упоминании ФСБ веселый бородач едва заметно поджался, и сосредоточился на нем.
– Я не из конторы, – сказал Илларион. – Я сам по себе. Я ищу человека, – теперь он в упор смотрел на бородача, интуитивно чувствуя, что его выбор верен, – выше среднего роста, широкоплечего, лет сорока, волосы русые с проседью. Он может выдавать себя за офицера ФСБ, и это чистая правда, но, к сожалению, не вся.
При каждом его слове бородатый диггер все больше каменел лицом, и Забродов окончательно уверился в том, что парень знает, о ком идет речь.
– А на что он вам сдался? – без особого интереса спросил лысый.
Илларион ненадолго задумался. В конце концов, жизнь этих парней наполовину состояла из легенд.
Одной больше, одной меньше – какая разница? Кроме того, ему никак не удавалось придумать достаточно убедительную ложь.
– Этот человек – убийца, – сказал он. – Не в том смысле, что накормил тещу мухоморами или по пьянке зарезал собутыльника. Убивать – его профессия. Когда-то я научил его убивать врагов, но жизнь повернулась так, что его врагами стали все.
Все без исключения, и в особенности те, кто что-нибудь про него знает.
Теперь он обращался исключительно к бородачу.
Он даже наклонился вперед, отыскивая глазами его ускользающий взгляд.
– Он умеет убивать по-разному, – продолжал он, – но в данный момент предпочитает «магнум-357» с глушителем. Вчера он зарядил барабан
Он не станет выяснять, выдали вы его или нет, потому что никому не доверяет. Нет человека – нет проблемы.
– Ой, как страшно, – сказал бородатый. Голос его при этом предательски дрогнул, и смотрел он по-прежнему куда угодно, только не на Забродова.
– Да ничего страшного, – легко сказал Илларион. – Он стреляет в голову, так что даже почувствовать ничего не успеешь. Лучше, конечно, ходить одному – зачем забирать с собой на тот свет приятеля, который виноват лишь в том, что оказался рядом?
Самое страшное – то, как ты будешь выглядеть.., потом. Но и это ерунда, поскольку мертвецам на все плевать.
Он легко соскочил со стола и, подойдя вплотную к переднему ряду кресел, вынул из внутреннего кармана куртки фотографию и сунул ее прямо в нос бородачу. На фотографии крупным планом было заснято то, что осталось от головы генерала Поливанова после того, как Слепой всадил в нее разрывную пулю.
– Посмотри, пока тебе не все равно, – мягко сказал Забродов. – Кто-то до сих пор жив только потому, что мой знакомый не захотел раньше времени себя выдавать.
Бородач спекся – это было видно невооруженным глазом, причем не только Забродову, но и всем остальным.
– Что… – в горле у диггера пересохло, и, прежде чем продолжить, он вынужден был откашляться. – Что вы собираетесь с ним сделать?
Илларион повыше поднял фотографию и почти вплотную придвинул ее к глазам своего собеседника.
– Вот, – медленно сказал он, – как я собираюсь с ним поступить.
Он выпрямился и обвел глазами диггеров.
– Благодарю за внимание, – сказал он. – Все свободны, кроме знакомого моего знакомого. Срочно вытащите всех из-под земли и постарайтесь не соваться туда хотя бы неделю. Через неделю я дам вам знать, как действовать дальше. Если через неделю от меня не будет вестей, то срочно меняйте хобби или ждите, пока мой приятель не отвалит в теплые края лечить нажитый под землей радикулит.
– Ни хрена себе, – сказал кто-то.
– Вот именно, – ответил Забродов.
Глава 23
Слепой брел подземными коридорами, возвращаясь в нору. Ему очень не нравилось то, как изменилась его походка – он именно брел, привычно сутулясь, чтобы не задевать за низкий потолок. Кроме того, он понимал, что с норой пора расстаться – он провел здесь слишком много времени для того, чтобы это убежище по-прежнему могло считаться безопасным. На поверхности существовал миллион мест, в которых можно было спрятаться ничуть не хуже, а то и лучше, чем здесь, но для этого требовалось усилие, на которое в данный момент он был попросту неспособен. "Хватит, – внезапно подумал он. – Я веду себя как настоящий сумасшедший. Теперь, когда они знают, кого искать, Федотова мне не достать никакими силами, а каждый проведенный в Москве день приближает меня к финалу. К бесславному финалу, между прочим. Чего ждать? Машина на стоянке, бензина полный бак, долги уплачены. Федотов?