Участь Эшеров
Шрифт:
— Я думал, ты дружишь с Кэт.
— Кэт слишком занята для дружбы. Если не носится по поместью, то сидит на телефоне. Один раз она проговорила с каким-то парнем из журнала целых два часа! Как вообще можно столько болтать по телефону?
— Ты и телефонные разговоры подслушиваешь?
Паддинг гневно качнула головой.
— Мне скучно. Здесь абсолютно нечего делать, понимаешь?
Бун своим чертовым лошадям уделяет больше времени, чем мне. — Она хихикнула. — Может, если мне надеть на спину седло, он возбудится?
—
— Ты… Я ведь всегда казалась тебе привлекательной?
— Мы едва знали друг друга.
— Но то, что ты видел, тебе нравилось? — Она прикоснулась к его руке.
— Думаю, да. — Рикс не отдернул руку, хотя знал, что надо бы. Напряжение в паху становилось все сильнее.
Паддинг улыбнулась.
— Я так и знала. Женщина всегда это понимает. Ну, знаешь, блеск в глазах мужчин и все такое. Ты бы видел парней в Атлантик-Сити, когда я вышла на сцену. Ты бы слышал, как у них штаны затрещали. Старые педерасты — вот кто голосовал против меня.
— Шла бы ты к себе, а? — Рикс сморщил нос. — Когда ты в последний раз принимала ванну?
— Мыло вызывает рак, — ответила она. — Я слышала это в новостях. В мыле есть что-то вредное. Знаешь, что лучше всего для кожи? «Джелло». Это такое желе. Я кладу его в ванну и жду, пока не распустится. Затем лезу туда и кручусь. Оранжевое самое лучшее, потому что в нем есть витамин С.
Рикс хотел было спросить, не сошла ли она с ума, но передумал. Может, у нее действительно что-то не в порядке с головой. Жизнь в доме Эшеров определенно тому способствует.
— Я знаю, что нравлюсь тебе, — сказала Паддинг. — Ты мне тоже нравишься, правда. Я всегда думала, что ты умный и все такое. Ты не то что Бун. Ты… э-э, джентльмен. — Она склонилась к Риксу, ее грудь открылась, и пары бурбона ударили ему в лицо. — Возьми меня с собой, когда уедешь, хорошо? — прошептала она.
Захваченный врасплох, Рикс не нашел что ответить, и Паддинг продолжила:
— Меня здесь все ненавидят! Особенно эта леди-драконша! У вашей мамочки есть глаз на спине! Просто обожает плести про меня небылицы! Кэт помешана на том, что она модель, знаменитость. Эдвин и Кэсс следят за мной. Я даже не могу одна съездить в Эшвилл и пройтись по магазинам!
— Я этому не верю.
— Это правда, черт возьми! Они не выпускают меня за ворота! В августе я пыталась убежать! Осточертел этот гадюшник, и я сбежала на «мазерати». Они послали по следу легавых, представляешь, Рикс?! Полиция штата задержала меня рядом с Эшвиллом и отвезла в тюрьму, обвинив в краже автомобиля! Я сидела там всю ночь, пока Бун меня не забрал! — Она горько рассмеялась. — Он врал мне, чтобы я вышла за него замуж. Сказал, что будет путешественником и миллиардером в придачу. Я не знала, что окажусь здесь пленницей и у него не будет ни единого цента!
— У Буна
— Да, то самое. — Паддинг скривилась. — Все куплено на деньги Уолена. Бун до сих пор расплачивается с ним, отдает проценты. У Буна нет и собственного горшка, чтобы помочиться!
— Он будет богатым, — сказал Рикс. — После того как наш отец умрет, — он только сейчас понял это, — семейное дело перейдет к Буну.
— О нет! Ты ошибаешься. Бун хочет возглавить бизнес, но Кэт добивается того же. И Бун безумно боится, что старик отдаст ей все до последнего цента!
Рикс ненадолго задумался. Все дети Эшеров поступили в Гарвардскую школу бизнеса с условием проводить каждый уик-энд дома. Бун вылетел через год, Рикс уехал изучать английскую литературу, а Кэтрин окончила школу с отличием.
Она всегда интересовалась модой и в двадцать два года открыла собственное агентство в Нью-Йорке. Спустя пару лет она его продала с прибылью почти в три миллиона долларов и решила сама работать моделью по контрактам, за две тысячи долларов в час. Ее цветущий вид был чрезвычайно популярен в Европе, где она рекламировала все, от мехов до автомобилей «феррари».
— Кэт счастлива, — сказал Рикс. — Ее не интересует семейный бизнес.
— Бун знает, что она хочет принять дела. Он сказал, что папа говорил с ней по секрету. И потом, старик Уолен никогда не подпускал Буна к решению серьезных вопросов.
— Это ничего не значит. Он не позволяет никому из нас участвовать в принятии решений. — Рикс улыбнулся. — Поэтому Бун и хочет все заполучить.
— Конечно. Как и ты.
— Прости, но я не стану мараться.
— Бун так не считает. Он говорит, что ты притворяешься, будто тебе ничего не надо. Он уверен, что ты так же ждешь смерти старика, как и все остальные. Знаешь, что Бун говорил мне, когда мы поженились? — Она моргнула тяжелыми веками. — Твой брат сказал, что дело стоит около десяти миллиардов долларов и что если где-то хотя бы думают о войне, то грузовики не успевают выезжать с заводов. Потому что, сказал он, никто в мире, даже немцы, не делают оружие лучше, чем Эшеры. Теперь посмотри мне в глаза и скажи: неужели ты не хочешь получить свой кусок?
— Нет, — ответил он твердо. — Не хочу.
— Болван! — Ее груди были готовы вывалиться из пеньюара, а соски смотрели на него укоризненно, как коричневые глаза. — Только полный идиот может отказаться от десяти миллиардов баксов! Это же просто немыслимые деньги! Слушай, я знаю, ты протестовал против Вьетнама, когда учился в колледже, но теперь ты уже не хиппи. Ты взрослый человек. — Голос ее сорвался, казалось, она вот-вот упадет. Паддинг вцепилась в его руку. — Я больше не могу находиться здесь, Рикс: мне жутко, особенно по ночам. Когда стемнеет, поднимается сильный ветер, Бун уезжает и оставляет меня одну.