Участковый: Назад в СССР 2
Шрифт:
— А ты сама пробовала?
— Конечно же, нет. Я же говорила, убийство людей, даже ради выживания — это не моё. Я так и продолжала жить рядом с комбинатом, ожидая своего конца. После революции устроилась работать учительницей в школу и проработала там до войны.
— Учительницей? — удивился я. — Значит, вокруг каждый день до сих пор ходят твои ученики?
— Да. Одну из моих учениц ты даже знаешь. Это твоя соседка Кондратьевна. Бойкая была девица. Впрочем, она и сейчас, никому спуску не даёт.
— А почему она тебя не узнаёт?
— Я же говорю, тогда хранителя не было, так что выглядела я намного старше.
— А давай-ка,
Среагировав, Леночка тяжко вздохнула.
— Хорошо, Саша. Как скажешь. Всё началось, когда мне было семнадцать. Тогда я только недавно окончила Московское Императорское театральное училище, по классу балерина. Поступила служить в труппу одного из самых известных имперских театров. Саша, надеюсь, тебе не надо объяснять, через что пришлось пройти девушке, из обнищавшего дворянского рода, чтобы пробиться из кордебалета в примы балерины.
— В этих кругах всегда был знатный гадючник. Так что я ничему не удивлюсь.
— Гадючник — это подходящее слово. Мне пришлось стать официальной любовницей, московского обер-полицмейстера. Одновременно с этим за мной настоятельно ухаживал его заместитель, полковник Вяземский. Именно он и решил, видимо для того, чтобы произвести впечатление, ввести меня в одно тайное общество.
— Организацию вечноживущих?
— Не совсем. Вечноживущие, всегда прикрывались обществами почитателей всяких тайных истин. Прятались в псевдо-мистических клубах высшего света. Девяносто девять процентов организаторов всего этого, шарлатаны, мистики, гипнотизёры и лживые прорицатели. Они научились через них влиять на экзальтированных особ и легко внушаемых личностей, с целью их дальнейшего использовать. Вот в этом супе и варились вечноживущие, выцепляя только тех, кто им нужен.
— Значит, ты им чем-то очень сильно приглянулась?
Леночка кивнула.
— Да. Только меня не собирались делать членом клуба вечноживущих. Молоденькую балерину собирались использовать в качестве жертвы. Я должна была стать донором жизненной энергии.
— Раз ты до сих пор жива, что-то пошло не так — догадался я.
— Поначалу всё шло нормально. Меня провели по потайным клубам Московского бомонда. Сделали участницей дюжины мистических ритуалов. В процессе участники вызывали духов и смотрели представления искусных факиров. Видимо, во время этих действий меня выбирали. Вечноживущие предложили полковнику в обмен на мою жертву, ввести его в круг приближённых.
— И, разумеется, он согласился.
— По-иному и быть не могло. После заключения договора полковник Вяземский позвал меня принять участие в красочном представлении. И для этого меня привезли на окраину Москвы. Прямо вот сюда. — Леночка указала на центральную проходную комбината, мимо которой проезжал автомобиль. — Тогда хранителем порталов был владелец швейной мануфактуры. Он-то и должен был устроить сеанс подпитки, для круга своих близких. Разумеется, за счёт моей жизненной энергии.
— Я только одного не пойму, зачем такие сложности? Привозить начинающую балерину? Ведь на пропажу сто процентов среагировал бы твой любовник, обер-полицмейстер. Он бы учинил расследование. Зачем привлекать так много внимания? Не проще ли взять кого-то из молоденьких работниц мануфактуры?
— Обычно эта группа так и поступала. Но есть такое понятие, как подпитка самого перехода, особенными жертвами. Понимаешь ли, Саша, любой из тринадцати обнаруженных проколов реальности,
— Значит, ты особенная?
— Как оказалось, да. Это и проявилось в катакомбах десятого августа, тысяча восемьсот девяносто девятого года. После того как мне пустили кровь, прокол повёл себя необычно. Войдя со мной в контакт, портал начал словно ярко пылающий маяк, привлекать скитающихся во тьме пустышек. В итоге группе истинных членов тайного общества, вместо участия в пиршестве, пришлось сражаться за свою жизнь и выбирать жертву среди своих, чтобы закрыть портал.
— Значит, ты в тот день выжила. И что дальше?
— Мой феномен исследовали. И после нескольких экспериментов, главы нескольких групп тайного общества, приняли решение не подпускать меня к порталам. Конечно, мне всё это не нравилось, но как-то сопротивляться я не имела возможности. К тому же вскоре выяснилось, что я не могу нормально жить далеко от мануфактуры и начинаю стремительно увядать.
— А дальше что?
— А дальше я жила на правах наложницы, в усадьбе хозяина мануфактуры. И в какой-то момент почувствовала, что могу предугадывать заранее, когда именно будет принесена следующая жертва. Страшные образы приходят во сне, где-то за сутки или двое до очередного убийства. Кроме этого, я иногда вижу, что происходит на той стороне.
— Вечноживущие как-то это использовали?
— Поначалу я это всё умело скрывала. А когда правда случайно открылась, было уже поздно.
— Что-то произошло?
— Да. В России произошла февральская буржуазная революция и всем стало резко не до меня. Отречения царя Николая второго, все группы тайного общества бурно отпраздновали. Они почему-то подумали, что, воспользовавшись возможностями проколов, смогут стать ещё влиятельнее.
— И что им помешало?
— Октябрьская революция. В ней приняли участие анархисты. Одна из групп тайного общества, базирующаяся на другой стороне Москвы, была тесно связана с этой партией. Именно они вознамерились прибрать к рукам все проколы. Разумеется, остальным это не понравилось, и в среде вечноживущих началась настоящая гражданская война, продлившаяся вплоть до двадцатого года.
— Неужели вечноживущие так и не смогли договориться?
— Они договорились, но до этого потеряли слишком много членов своих групп. Кто-то был убит, некоторых уничтожила советская власть, но большинство испугались и эмигрировали за границу, решив переждать там. К тому же деструктивные действия и многочисленные попытки неправильного использования и несвоевременного открытия порталов, привели к временной дезактивации большинства проколов. К примеру, портал в катакомбах был потерян на десятки лет.
— Значит, с тайным обществом вечноживущих было покончено.
— Да. К двадцать пятому году в Москве осталось всего два хранителя и полторы дюжины инициированных членов развалившейся организации. Все выживали, как могли.
— А кто, кроме тебя, остался рядом с мануфактурой?
— Только военный фельдшер Воронцов.
— Он один из хранителей?
— Нет. Тогда он был рядовым членом общества. Хранителем он стал намного позже, после того, как смог первый раз самостоятельно открыть портал. Как он это сделал, я не знаю. Во время процесса рядом не присутствовала. Но без жертвы там точно не обошлось.