Участок
Шрифт:
Такая вот история.
Такая вот история, такое вот настоящее убийство, которое, по счастью, оказалось не настоящим: Владимиров выжил, и даже речевой центр у него восстановился. Он не преминул им воспользоваться сразу же и неожиданным образом: послал любимую жену к черту, сказав, что, когда был в коме, видел свет в конце тоннеля и ее, загораживавшую ему этот свет.
Такое вот преступление, которое нам очень не нравится. Нам вообще не нравятся все преступления. Не потому,
Это грустно.
Любая, извините, коза важнее любого преступления, особенно когда от этой козы у старого человека зависят и питание, и радость жизни. И Кравцов, освободившись, все усилия направил на поиски козы бабы Насти Квашиной. Он постоянно приносил Вадику все новые и новые материалы для анализа, Вадик терпеливо исследовал их, след козы становился все явственнее и горячее и привел наконец ко двору Квашиной, где та плакала легкими слезами счастья, причитая:
– Сама пришла, моя Нюся! Пришла, моя умница!
Белая коза с черными пятнами чесала о хозяйку рога и смотрела добрыми и довольно глупыми глазами.
Уважая старания Кравцова, Квашина, накормив предварительно козу сеном с добавками своей тайной травы, угостила его Нюсиным молоком, и Кравцов убедился: совершенно не горчит.
Преступление плохо еще тем, что мешает раскрытию других преступлений, поэтому Кравцов в этот раз не нашел ничего такого, что могло бы стать ОЧЕРЕДНЫМ ЗВЕНОМ В РАССЛЕДОВАНИИ ОБСТОЯТЕЛЬСТВ ГИБЕЛИ КУБЛАКОВА.
Глава 7
Свадьба
И была свадьба.
Андрей Микишин женился на Ольге Савичевой, а Ольга Савичева, легко догадаться, выходила замуж за Андрея Микишина.
И народ пел, пил, ел, плясал, кричал «Горько!».
Ольга и Андрей целовались.
Было это в саду, за длинным столом, под навесом, обвитым цветочными гирляндами и проводами с лампочками, и вот стало темнеть, лампочки включили. Всё сразу показалось еще ярче и праздничнее.
А вокруг тьма сгущалась – и сгустилась до непроницаемости, до полного непрогляда, и тем, кто сидел за столом, могло показаться, что другой мир, за пределами этого стола и окружающего его света, просто исчез на время, перестал существовать.
Но он не исчез, не перестал существовать.
Из него вышел и остановился на грани света и тьмы человек с ружьем, в военной одежде.
Старик Хали-Гали увидел его и обомлел. Он хотел предупредить всех, пытался крикнуть, но почему-то вдруг лишился голоса. Горло сдавило, ни звука не идет. Тогда он вскочил и начал махать руками,
А он беззвучно закричал что-то, поднял ружье и выстрелил. Хали-Гали увидел, как медленно из ствола вырывается пламя, а из пламени вылетает пуля и летит в невесту. Ему показалось, что пулю можно поймать, он попытался двинуть одеревеневшими руками – не получилось, он разевал рот, силясь крикнуть – не вышло, а пуля летела, все провожали ее глазами, поворачивали головы, и вот она достигла невесты, и на белом платье появилось и стало расплываться алое пятно.
Хали-Гали в отчаянии упал головой на стол. От этого и проснулся.
Хали-Гали проснулся в своей сторожевой будке, потер лоб, которым ударился о дощатый столик, чуть не сбив стоящий на нем транзисторный приемник, ошалело огляделся, схватил приемник и торопливо начал спускаться. Спустившись, побежал к зданию администрации.
А в администрации Андрей Ильич Шаров, глядя в окно, чтобы не глядеть на Кравцова, разговаривал с участковым на морально-этическую тему.
– Ты меня знаешь, – сказал Шаров, – я человек сдержанный.
– Знаю.
– Я тебя даже не спрашиваю, холостой ты, например, или наоборот.
– Скорее наоборот.
– Твое дело. Но тут ты, получается, холостой, так?
– Возможно.
– Тогда определись как-то, что ли! – перешел Шаров к сути. – Все, само собой, ждут, с кем ты сойдешься. Ну, в мужском смысле слова. Он же, так сказать, женский. К тебе то Нинка заглядывает, а она малолетка совсем, то с Людмилой ты чего-то там, а она, во-первых, учительница, а во-вторых, замужем все-таки! Ты уж, я не знаю... Одинокую, что ли, выбери. Юлию хотя бы Юлюкину, главбуха дочь, очень ничего женщина. Или Клавдия-Анжела та же, продавщица, хоть она и не в моем вкусе.
– Зато, говорят, она была во вкусе Кублакова! – попытался Кравцов перевести разговор в другое русло, чтобы заодно кое-что уточнить по делу утопления бывшего участкового.
Но Шаров в другое русло не захотел.
– В общем, определяйся как-то!
– А просто одному никак нельзя?
– Можно, но не получится. Все равно сосватают с кем-нибудь. Ладно, – повернулся Шаров от окна, показывая этим, что разговор на морально-этическую тему закончен. – Тебя на свадьбу пригласили?
– Да. Никогда не был на деревенской свадьбе.
– Вот и посмотришь. Весело бывает! – усмехнулся Шаров. Но тут на усмешку легла тень какой-то мысли, Шаров озаботился и добавил: – Аж жуть!
Тут и вбежал Хали-Гали.
– А, и милиция здесь! – закричал он. – Очень хорошо! Отменяйте свадьбу, начальники! Я сон видел!
Хали-Гали сел, налил воды из графина, выпил. Шаров административно встрепенулся:
– Какой еще сон? Ты же сторожить сейчас должен! Спишь на вышке, значит?