Учебник по химии

Ключников Анатолий

Моя логика всем казалась непонятной, — я оказался чужим и для стражи, и для ворья. (Хотя со стражниками я бухал в кабаке вполне исправно и безотказно: это тоже издавна сложился такой проверенный способ убить время. При этом я как бы не замечал, что стражники платили не всегда.) Только горожане со мной приветливо раскланивались, улыбаясь заискивающе. Да наплевать.

Опять на войну?

В один из самых обычных, незапоминающихся дней меня вызвал сам начальник городской стражи. Я заявился, безо всякого смущения поставил своё

копьё в угол его кабинета, подошёл и молча уставился на пригласившего: чего надо? Тот кивнул, пожевал губами, а потом и удивил меня сверху до низу:

— Тут, значит, дело такое… Поступил приказ: нужно срочно выдвигаться к границе и быть готовыми к военным действиям. От нашего города требуют выставить трёх конных ратников из состава городской стражи. Пойдёшь ты, Гном и Гвоздь. Главным, само собой будешь ты. Вот тебе записка: пойдёте с ней на конюшню и выберите там себе трёх коней. Вот тебе ещё бумажка: зайдёшь потом к казначею и возьмёшь «полевые» на месяц, на троих.

Он встал и подошёл к карте нашего уезда, висевшей на стене за его спиной:

— Сначала нужно заехать вот в это село: там вы возьмёте ещё охранников. Будете сопровождать тринадцать телег до самой границы. Эти телеги с провиантом прибудут туда из разных деревень нашего уезда. Всё уже давным-давно известно: из какой сколько чего положено поставлять в армию в случае войны, так что должно быть именно тринадцать телег, не ошибёшься. Всё понятно?

Мне непонятным представлялось только одно: как я дошёл до жизни такой, что отправляюсь на войну в качестве обозного конвоира??? Я, командир «ночных сов»! Между тем, сей факт встал передо мной совершенно неоспоримым: у меня есть подписанный годовой договор на службу в городской страже, и, стало быть, моя страна в течение года может располагать мной, как ей заблагорассудится, при этом выплачивая жалование обычного стражника, безо всяких там премиальных, — только с надбавкой на подъёмные и полевые суточные.

— Мне непонятно, зачем такая спешка? Ещё даже и снег не выпал. Если нужно угробить мужиков, то лучше подождать ещё недельку, чтобы уж наверняка, — ответил я издевательским тоном.

Наш начальник почесал пятернёй затылок, хмыкнул:

— Да, я тоже никогда в жизни не видел, чтобы война начиналась поздней осенью… Но тут уже не мы виноваты: есть сведения, что армия Нихелии ускоренным маршем движется к нашей границе. Похоже, с божегорцами они быстренько примирились, а до зимы хотят от нас отхватить кусок пожирнее…

Я только рот раскрыл: вот так новость! Мы с Нихелией не воевали лет эдак десять; я как раз за этот срок успел себе в «ночных совах» карьеру сделать. Скорее всего, извечные противники, заимев «адское» оружие, решили войну друг против друга не начинать, а отхапать у соседей, оглушённых этим оружием, участки получше да и уйти на зимние квартиры. Но я, конечно, не бросился объяснять начальнику, чем нам угрожает близкая война с Нихелией. Во-первых, не факт, что её армия вообще дойдёт до нашей границы, а не встанет на зимовку, распустив наёмников. Во-вторых, даже если Нихелия начнёт войну, то совсем не обязательно с «чёртовыми горшками». Но лично я в войну с Нихелией никак не верил, поэтому ничего своему начальнику и не сказал, — только взял записку и список грузов, которые мы должны сопроводить, и распихал по карманам.

Гном в тот день дежурил возле рынка, а Гвоздь вообще имел выходной. Я торопливо шёл к рыночным воротам, используя копьё как посох, и мой озабоченный вид невольно притягивал взгляд прохожих: обычно на моём лице читалась только смертная тоска или непроходившая

скука. По крайней мере, никто не видел, чтобы я вот так использовал копьё при ходьбе: обычно я носил его на плече.

Гном с напарником о чём-то базарили с какой-то бабкой. Я хлопнул его по плечу:

— Давай со мной. Приказ командира.

— А чо такое?

— Потом узнаешь. Не здесь.

Гном пожал своими широченными плечами и поплёлся за мной.

Вот если бы Вы, дорогой мой читатель, служили бы начальником городской стражи и получили приказ отправить трёх человек в дальний путь, — кого бы Вы выбрали? Правильно: самого неудобного и самых бесполезных. Вот и наш командир не растерялся. А я теперь, за свои гроши, обязан буду охранять важные грузы и за этими обормотами ещё приглядывать.

Гном был невысок ростом и невероятно пузат. Одним словом, гном — он и есть гном. С такой грузной комплекцией он не мог гоняться за уличными воришками, а вот драки разнимать — самое то. Пожалуй, даже слишком то: после его задушевных ударов драчуны запросто могли остаться вечными калеками, т. е. происходил большой убыток государевой казне, при хронической нехватке в нашей несчастной стране мужских рабочих рук. Конечно, Гном когда-то воевал в нашей армии, — не наёмником, простым солдатом, но получил отставку и с годами начал быстро расти вширь. Кажется, чем шире становился, тем больше пил пива, а, если по пьянке почему-то злился, то сам становился страшнее любого бандита, хотя обычно казался простым таким мужичком, беззлобным. Плохо, что Гном совершенно растерял навыки «работы» с оружием.

Гвоздь же являлся совершенной противоположностью Гнома: высокий и худой. В жару предпочитал носить шлем с широкими полями, чем, собственно, и заработал себе такую кличку. Гном имел бороду, а Гвоздь — брился, оставляя себе только усики, стоявшие домиком. Лень родилась раньше его; даже доспехи свои он напяливал кое-как. Предпочитал кое-что «не замечать», чтобы не портить себе и людям настроение, а вот такое отношение к работе нашему командиру почему-то не нравилось… Такой стражник — что он есть, что его совсем нет — невелика разница: только место занимает и оружие носит, а деньги ему плати, как настоящему служивому.

Мы с Гномом подошли к его невзрачному домику. Я пнул несколько раз ногой покосившиеся воротца, пяткой: заполошно залаяла дворовая шавка.

— Чаво надо? — из дома вышел хозяин в грязной рубахе и почесал пузо.

— Пусть твоя баба тебя в дорогу собирает! — крикнул я ему. — Жратвы бери побольше! Завтра мы втроём из города уходим, надолго. Давай топай за нами: коней будем выбирать. Оружие с собой не бери. Это — приказ начальника! Быстро давай! Дел сегодня много…

Гвоздь чертыхнулся, сплюнул, потопал в дом. Заголосила невидимая для нас хозяйка, как по покойнику. Стражник вскоре вышел, кое-как расправляя доспехи, бросил за спину: «Не реви!» и открыл калитку.

Я знал, что людей надо готовить к сражениям задолго до того, как они попадут на поле битвы. Всё, что было пока в моих силах: держать этих двоих на коротком поводке. Поэтому я нарочно шёл по улице широким шагом и покрикивал на своих спутников. Гном быстро запыхался и начал ронять крупные капли пота, а Гвоздь, не отягчённый никаким оружием, только мрачно сопел, когда я их поторапливал.

Начинали сбываться мои самые страшные кошмары: я становился командиром в «обычной» армии, принимал ответственность за жизнь людей, воевать не умевших, да ещё и за сохранность государственного имущества. При этом жалование моё оставалось совсем не то, что у армейского офицера…