Ученица Хозяина Топи
Шрифт:
Зажмурилась. Нет, такие мысли рано в голове крутить. Лесьяр ее только-только учить начал, поглядеть надобно, что дальше будет.
Прислушалась снова. Дыхание его тихим было, глубоким, да размеренным.
— Лесьяр? — позвала шепотом едва слышным.
— М? — мыкнул в ответ вопросительно.
— Ты же… — замялась, да зажмурилась снова, — ты же приставать не станешь? — выдохнула спросив, полегчало.
— Не стану, — а сам посмеивается, слышно, — если, конечно, сама не попросишь.
— Не надобно! — и так поспешно выпалила, что магик еще громче усмехнулся.
— Спи
Признаться, лежать спокойно, когда на расстоянии вытянутой руки от тебя девица лежит, да довольно милая, было не шибко просто, да Лесьяр лишь челюсть потеснее сжал. И что это вообще такое? Он ведь давно из того возраста вышел, чай, не юнец какой, чтоб за каждой юбкой вздыхать. Весенья же и вовсе сама наивность и простота, с ней точно так поступать негоже.
Глаза закрыл, прислушиваясь к девичьему дыханию. Та еще поелозила, поудобнее устраиваясь, да затихла в итоге, задышала глубже, ровней. Уснула, стало быть. А вскоре и сам он в кикиморово царство разумом провалился. И спалось так сладко, тепло, мягко, уютно. Сквозь сон пару раз шевеление какое-то ощущалось, да он его быстро угоманивал, ладонью зажимая, да подминая под себя. Девицу бы какую под бок, конечно… точно надо куда наведаться по возвращении.
Вешке же всю ночь так жарко было, точно лето пылкое в разгаре. Пыталась одеяло скинуть, да то помогало не шибко. Снилось даже, что не на печи она спит, а в самой давешней бане, а Лесьяр, неизвестно откуда там взявшийся, только печь кочегарит. Сильно, видать, печка натоплена была, на коей спать пришлось.
Под утро и вовсе сон какой-то странный пошел, словно она — пичужка, которая змею попалась и тот в тиски ее сжимает в кольцах своих чешуйчатых. Из сна того с трудом выбралась, да только ощущения не сильно переменились. Спросонья не понимала вовсе, что такое происходит. Рука вот чья-то поперек ее груди перекинута. Ногой вот тоже придавило. Веша ту руку пальцами подняла, разглядывая, да сообразить пытаясь, что происходит. А как сон слегка отошел, да понимание до разуму доскреблось, Весенья едва не заорала, хорошо себе рот вовремя зажала.
С одного бока девушка оказалась к стене прижата, с другой же — Лесьяр на нее навалился всем телом своим. Благо еще меж ними одеяло затесалось, а то ведь этот паскудник в одних портах спать улегся. А у ней самой, срамота какая (!!) рубашка до самой груди задралась и теперь панталонами и пузом голым на всю избу сверкала. Рука ж мужская по хозяйски ее обхватывала. Стоило Вешке попытаться высвободиться, как он лишь сильнее ее в объятиях сжал, рука вот ниже спустилась, на оголенный живот и за бок ухватила на талии, да огладила охально так, до зашедшегося в дикой скачке сердечка.
Весенья вдохнула порывисто, готовая подвывать от безысходности, да побоялась весь дом разбудить.
— Лесьяр! — одну руку удалось выпростать, да магика за плечо затрясла, — Лесьяр!
Тот заворчал что-то сонно. Вешка голову повернула, лицо его совсем рядом оказалось.
— Лесьяр, ну проснись, пожалуйста, — почти взмолилась, чуя, что лицо со стыда уже по самые уши краснотой горит. Сильнее
Руку ее за запястье перехватил, к постели прижимая, а сам подорвался, над ней нависнув, за шею стиснув. Не сильно, впрочем, но к печи пригвоздив намертво. И глазами сонными на нее воззрился, затуманнеными еще. И с тем, как дымка из них уходила, медленно приходило к магику и понимание… Что лежит Весенья под ним, распростертая, волосы по подушке разметались, глаза огромные на него не мигая глядят, а на щеках румянец лихорадочный и дышит, точно лошадь загнанная.
Руки убрал поспешно, хотя и поймал себя на том, что через силу. Кожа тонкая, бархатистая, под пальцами нежным теплом отзывалась. Сглотнул, рядом садясь. Вешка вот тоже подскочила, усаживаясь, да рубашку одергивая, колени к груди прижала и смотрит на него испуганной ланью.
— Что случилось? — голос со сна хрипло прозвучал.
— Ты во сне на меня навалился… — отозвалась девушка, а у самой волна дрожи по телу пробежалась, плечами невольно передернула.
— Извини, не специально, — пояснил магик, свою шевелюру лохматя в неловком жесте. Точно школяр какой-то, так неловко себя ощутил вдруг. Давно такого с ним не было. Веська кивнула.
В окно глянул, да там еще предрассветный сумрак висел, рановато. Задумался, девчушку сжавшуюся в испуге разглядывая. А после, сообразив, нити энергии потянул, меж собой сплетая.
— Надолго не хватит, пару часов продержится, а там уж и рассвет, — пояснил, создавая меж ними барьер сырой силы, застывшей незримой разгородкой.
— Угу, — отозвалась Веся, для проверки в барьер пальчиком ткнув. И точно, невидимый, а ощутимый, боле магик на нее не надвинется. Улеглась обратно, спиной к нему, одеялом накрывшись, а у самой из головы не идет. Глаза его желтым светом обжигающие, руки горячие, да жар обнаженного по пояс тела. Пришлось усилие прикладывать, да мысленно скачущих через забор овец считать. До третьей сотни дойти успела, прежде чем сон сморил обратно.
На сей раз разбудил ее не чужой вес на собственном теле, а аромат свежеиспеченных блинчиков. Глаза раскрыла, да не поняла сразу, где находится. Проморгаться пришлось, да глаза как следует потереть, чтоб очухаться.
Голоса слышны были от стола, едва слышные, видать старались не разбудить. Вешка же обернулась осторожно, потому как лежала к стене лицом. Про себя же думала, что скажет — «доброе утро»? «как спалось»? Да вот только Лесьяра позади уж не оказалось. Тот, видимо, поднялся еще раньше, чем сама она.
Выдохнула Весенья с облегчением. Все ж после вчерашнего вечера, а после и сцены той ночной неловко было страсть.
— Проснулась, Весеньюшка? — послышался ласковый голос Ягишны, — спускайся к нам, умывайся, да к столу садись, Таська уж на всех блинов напекла.
Давно ее так к столу не зазывали. Аж слезы на глазах выступили. Словно бабуся ее жива, а сама Вешка дома. Подумалось даже, что коли магика достанет и он ее взашей выставит, так она к Ягишне попросится.
— Иду, Яга Ягишна, — отозвалась послушно, да вниз полезла.