Ученица Хозяина Топи
Шрифт:
— Настоящую ворожбу устроим! — пропищали пигалицы, кузнечиками радостными обратно в комнату упрыгивая.
— Вот дурашливые, только дай помагичить, — беззлобно вздохнула ведьма.
Позже все вместе, кто дома был, за посуду принялись. Яга пыталась Анисью с Вешей усадить обратно на лавку, да те не согласны были сиднем сидеть, пока другие трудятся. Потому теперь вместе полотенчиками помытую посуду протирали. Тася с Ведой рассказывали о жизни своей у бабуси и что попали сюда зимой в разные годы.
— У батьки помимо меня еще семеро ртов было. А мамки как не стало, он совсем плох стал. Пил вот много, работал мало,
Анисья девочку приобняла, да по голове погладила. Та на нее взглянула благодарно, вздохнула грустно.
— У нас у всех тут судьба похожая. Калинку вот младенчиком под забор кинули, в одну тряпицу тонкую закутанную.
— Она так плакала, я думала весь лес сбежится, — фыркнула Веда, темноокая девчушка лет девяти, та, казалось, хоть и младше, да ростом меньше, чем сестрица ее названная Тася, да побойчее была. Волосы чернущие, коса толстая, толще чем у Вешки даже, а та завсегда волосами своими гордилась.
— А то ты не плакала, — в тон ей отозвалась подружка. Ведка, впрочем, промолчала.
— Да уж, не дело это, дитя свое бросать, — покачала головой Яга, тарелки по шкафчику расставляя, — сколько ребятишек у меня побывало тут.
В светлице повисла тишина, каждая о своем задумалась. А Вешке на ум пришло, что она то своих родителей и вовсе не знала. Бабуся ее одна растила, рассказывала нехотя, что, мол, мамка с папкой в город на заработки отправились, да так и не вернулись. А что вещей от тех не осталось никаких, так изба сгорела… В деревню, где они жили, Веша с бабусей переехала, когда годков пять ей было, потому у местных спрашивать о родных бестолку было. Пыталась Весенья узнать, где прежде они жили, сама то не помнила уж, да бабуся молчала на то извечно. Говорила только, что родителям вестников не раз отправляла и что коли те хотели б — ответили, а в деревне родной и так знали, куда они переехали, так что коли мамка с папкой воротятся — скажут им.
Разговор как-то сам собой затих, все в свои мысли окунулись. Так бы и молчали, наверное, коли бы девчушки не принялись напевать. Сперва Ведка про себя тихонько мотивчик стала распевать, а после ее и Тася поддержала. С новым витком мелодии и вслух запели.
— Ивушки вы, ивушки,
Деревца зеленые,
Что же вы наделали?
На любовь ответили!
У крыльца высокого
Встретила я сокола,
Встретила-поверила,
На любовь ответила.
Лодочка качается,
К берегу причалится,
К берегу причалится,
А любовь кончается.
Ивушки вы, ивушки,
Деревца зеленые,
Что же вы наделали?
На
— А еще чего знаете? — спросила порывисто, да только девчушки и рады, переглянулись, да давай частушки распевать.
К тому моменту, как Лесьяр воротился, в избе хохот стоял — окна дрожали.
— На горе стоит избушка,
Красной глиной мазана…
Там живет Баба-Яга,
За ногу привязана.
Магик так и встал в дверях, опешив.
— Я вам дам «за ногу привязана»! — Ягишна попыталась Веде полотенцем поддать, да та за Калинку спряталась, ту наподобие щита выставив.
— Так разве ж то я придумала, бабушка? Это народное творчество! — оправдывается, а сама хохочет.
Вешка вон и вовсе едва не под стол со смеху сползала. Даже Анисья посмеивалась, струны гуслей в руках перебирая. Оказалось, что та играть чутка умеет, а с музыкальным сопровождением поется веселее.
— Так ты подойди ко мне, милая, я тебе расскажу, что такое народное творчество, — не унималась Яга, хотя сама с лавки встать и не порывалась, — хворостину токмо прихвати с собой.
— Бабушка, ну чего ты, — Тася вот на пол рядом с Ягой присела, голову у той на коленях прикладывая.
— Чего-чего, ой хитровки! — А у самой в уголках глаз смешливые морщинки собрались, а пальцы потянулись косу девичью переплести.
— Смотрю, не скучали здесь без нас, — с улыбкой подытожил магик увиденную сценку. Непривычно было ему заходить в дом, людей полный. Ребятня, Яга, теперь вот Анисья и Веша в этом кругу затесались… Лесьяр сюда наведывался, когда на болотах совсем невмоготу становилось. Ягишна никогда лишних вопросов не задавала, поучать не пыталась, просто принимала, как давнего друга, а магик к ней с уважением за то относился и доброту ценил. И хоть и велено было с болот отлучаться только ежели случится что во вверенных ему негласно землях, али по крайнему случаю, так коли тоска тебя снедает, разве то не край? Признаться, правда, в последние пару недель куда как менее одиноко стало. Даже башня словно новой жизнью задышала. Со стен совсем вся сырость ушла, в каждой комнате почти очаг появился. Не скрипели двери, вода горячая завсегда в трубах стояла, а сквозняки и подавно пропали. Даже плесень снаружи и та сошла, точно камень ее с себя стряхнул. Словно бы Весенья вкруг себя все жизнью напитала, вот и Лесьяр взбодрился, а на девчушку эту бойкую без улыбки и вовсе смотреть сложно стало, особенно когда та сама до слез да так заразительнго хохочет.
— Да, чай, не горевали, — усмехнулась ведьма, глазом прозорливым магика оглядывая, — с легким паром, Лесьярушка.
Следом и мальчишки в дом подтянулись. Пропаренных усадили за стол — взвары распивать, да с вареньем малиновым.
— Ну, тепереча и вы без нас не скучайте, — велела Яга, вперед всех из дому выходя.
— Не заскучаем, бабушка, — Илья уже карты успел достать, — мне еще с дядькой отыграться надобно за прошлый раз.
— Уверен, что потянешь? — фыркнул магик, — или опять дубовыми листьями расплатишься?