Учение дона Хуана: Путь знаний индейцев Яки

Кастанеда Карлос

– Ты думаешь, что в наши дни нет причин для приобретения силы?

– Для тебя сейчас сила хороша. Ты молод. Ты не индеец. Возможно, трава дьявола будет доброй. Тебе она, как будто нравится. Она заставляет тебя чувствовать себя сильным. Я все это чувствовал и сам. И все же она мне не понравилась.

– Можешь ты сказать, почему, дон Хуан?

– Мне не нравится ее сила. Для нее больше нет применения. В другие времена, вроде тех, о которых рассказывал мне мой бенефактор, был смысл искать могущества. Люди делали феноменальные дела, их почитали за их силу, их боялись и уважали за их знание. Мой бенефактор рассказывал мне о поистине феноменальных делах, которые выполнялись давным-давно. Но теперь мы, индейцы, не

ищем более этой силы. В наше время индейцы используют листья и цветы для других дел. Они даже говорят, что это лечит их нарывы. Но они не ищут больше ее силы, силы, которая действует, как магнит, все более мощный и все более опасный для обращения, по мере того, как корень уводит нас все глубже в землю. Когда доходишь до глубины 4-х ярдов, а говорят, некоторые люди это делают, то находишь трон постоянной силы, силы без конца. Очень редкие люди делали это в прошлом, и никто не делает этого теперь. Я говорю тебе, что сила «травы дьявола» мало по малу утратила интерес к себе. Я сам не ищу ее, и все ж, одно время, когда я был твоего возраста, я тоже чувствовал, как она разбухала внутри меня. Я чувствовал себя, как ты сегодня, но только в пятьсот раз сильнее. Я убил человека одним ударом руки. Я мог бросать валуны, огромные валуны, которые даже двадцать человек не могли поднять. Раз я подпрыгнул так высоко, что сорвал верхние листья с верхушек самых высоких деревьев. Но все это было не нужно. Все, что я делал – это пугало индейцев, только остальные, кто ничего не знал об этом, не верили этому. Они видели или сумасшедшего индейца, или что-то движущееся у вершин деревьев.

Мы долгое время молчали. Мне нужно было что-то сказать.

– Было совсем по-другому, когда были люди в мире, – продолжал он, – люди, которые знали, что человек может быть горным львом или птицей, или, что человек может просто летать. Так что я больше не использую «траву дьявола». Для чего? Чтобы пугать индейцев?

Я видел его печальным, и глубокое сочувствие наполнило меня. Я хотел что-то сказать ему, даже если бы это была банальность.

– Дон Хуан, может быть, это судьба всех людей, которые хотят знать?

– Может быть, – сказал он спокойно.

23 ноября 1961 года.

Я не увидел дона Хуана сидящим на своей веранде, когда я подъехал. Я подумал, что это странно. Я громко позвал его, и его невестка вышла из дома.

– Он внутри, – сказала она.

Оказалось, что он несколько недель тому назад вывихнул себе щиколотку. Он сделал себе сам «гипсовую повязку», смочив полосы материи в кашице, изготовленной из кактуса и толченой кости. Материя, туго обернутая вокруг щиколотки, высохла в легкий и гладкий панцирь. Повязка имела твердость гипсовой, но не имела ее громоздкости.

– Как это случилось? – спросил я.

Его невестка, мексиканка из Юкатана, которая за ним ухаживала, ответила мне:

– Это был несчастный случай. Он упал и чуть не сломал себе ногу.

Дон Хуан засмеялся и подождал, пока женщина вышла из дома, прежде чем ответить.

– Несчастный случай, как бы ни так. У меня есть враг поблизости. Женщина, «Ла Каталина». Она толкнула меня в момент слабости, и я упал.

– Зачем она это сделала?

– Она хотела таким образом убить меня, вот зачем.

– Она была здесь, с тобой?

– Да.

– Но зачем ты позволил ей войти?

– Я не позволял. Она влетела.

– Извини, я не понял.

– Она – черный дрозд. И очень успешно. Я был застигнут врасплох. Она пыталась покончить со мной в течение долгого времени. В этот момент она действительно близко подошла.

– Ты сказал, что он – черный дрозд? Я имею в виду, что она, птица?

– Ну вот. Ты опять со своими вопросами. Она – черный дрозд. Точно так же, как я ворона. Кто я, человек или птица? Я человек, который знает, как становиться птицей. Но возвращаясь к «Ла Каталине», она – враждебная ведьма. Ее

намерение – убить меня, столь сильно, что я еле мог от нее отбиться. Черный дрозд ворвался прямо в мой дом, и я не смог остановить ее.

– Ты можешь стать птицей, дон Хуан?

– Да, но это нечто такое, к чему мы подойдем с тобой позднее.

– Почему она хочет убить тебя?

– О, это старые раздоры между нами. Она вышла из рамок, и теперь дело обстоит так, что мне следует покончить с ней прежде, чем она покончит со мной.

– Ты собираешься пользоваться колдовством? – спросил я с большой надеждой.

– Не будь глупым. Никакое колдовство на нее не подействует. У меня есть другие планы. Как-нибудь я расскажу тебе о них.

– Может ли твой олли защитить тебя от нее.

– Нет, дымок только говорит мне, что делать. А защищать себя должен я сам.

– А как насчет мескалито? Может он защитить тебя от нее?

– Нет, мескалито – учитель, а не сила, которую можно было бы использовать в личных целях.

– А как насчет «травы дьявола»?

– Я уже сказал, что должен защищаться, следуя указаниям своего олли – дымка. И настолько, насколько я знаю, дымок может сделать все. Если ты хочешь узнать что бы то ни было в возникшем вопросе, то дымок тебе скажет. И он даст тебе не только знания, но и средства для проведения его в жизнь. Это самый чудесный олли, какого только может иметь человек.

– Является ли дымок более лучшим олли для каждого?

– Он не одинаков для каждого. Многие его боятся и не станут касаться его, даже приближаться к нему. Дымок, как и все остальное, не создан для всех нас.

– Какого рода дымок он собой представляет?

– Дымок волшебников.

В его голосе было заметное преклонение. То, чего я ни разу в нем не замечал.

– Я начну с того, что мой бенефактор сказал мне, когда начал учить меня об этом. Хотя в то время, так же, как и ты, я, пожалуй, не мог понять этого.

«Трава дьявола» – для тех, кто ищет силу. Дымок для тех, кто хочет наблюдать и видеть. И, по-моему, дымок не имеет равных. Если однажды человек вступил в его владения, то любая другая сила оказывается под его командой. Это чудесно. Конечно, это потребует всей жизни. Уходят годы только на знакомство с его двумя жизненными частями: трубкой и курительной смесью. Трубка была дана мне моим бенефактором, и после столь долгого обращения с ней, она стала моей. Она вросла в мои руки. Передать ее в твои руки, например, будет действительно задачей для меня и большим достижением для тебя, если ты добьешься успеха. Трубка будет чувствовать напряжение от того, что ее держит кто-то другой; если один из нас сделает ошибку, то не будет никакого способа предотвратить то, что трубка сама по себе расколется или выскользнет своей силой из наших рук и разобьется, даже, если она упадет на кучу соломы. Если это когда-нибудь случится, это будет означать конец для нас обоих. В особенности для меня. Невероятными путями дымок обратится против меня.

– Как он может обратиться против тебя, если это твой олли?

Мой вопрос, казалось, прервал поток его мыслей. Долгое время он не отвечал.

– Трудность составных частей, – внезапно продолжил он, – делает курительную смесь одной из самых опасных субстанций, какие я знаю. Никто не может приготовить ее без того, чтобы не быть пораженным. Она смертельно ядовита для каждого, кроме протеже дымка. Трубка и смесь требуют самой интимной заботы. И человек, пытающийся учиться, должен подготовить себя, ведя усердную, спокойную жизнь. Его действия столь ужасающи, что лишь очень сильный человек может выдержать даже небольшую затяжку. Все пугает и запутывает сначала, но каждая следующая затяжка проясняет вещи. И внезапно мир открывается заново. Невообразимо. Когда это случится, то дымок оказывается олли этого человека. Он открывает любые секреты, позволяя ему входить в неощутимые миры.