Ученик философа
Шрифт:
— Неправда!
— Правда. А ты поганый лжец.
Эмма схватил книгу в мягком переплете (его собственную, «Историю пелопоннесских войн» Фукидида), лежавшую рядом с поблекшими розами, и ударил Тома по лицу.
Тут же началась драка. Оба юноши были ловкие, спортивные и в тот момент очень злые, но драться ни один толком не умел. Том яростно пихнул Эмму в плечо. Эмма ударил Тома в грудь и отбросил его к двери. Потом они прыгнули друг на друга, как два пса, сцепились и, пошатываясь, начали движение
Стычка длилась бы и дольше, но ее внезапно прервал холодный поток, низвергнувшийся на соперников с верхней лестничной площадки. Там стояла Перл, держа в руках кувшин из спальни.
Пораженные, мокрые и смешные, они расцепились.
— Черт!
— Чтоб тебе!
Том снял пиджак и встряхнул его. Эмма отжал хвост рубашки, который опять выбился из брюк.
— Слава богу, что я был без очков.
Том закрыл глаза и опустил голову.
— Том, что с тобой?
— Все нормально, выйдем-ка вон туда.
Они прошли в гостиную и закрыли дверь.
— Есть что-нибудь выпить? — спросил Том.
— Нет, в этом доме сухой закон. Есть кока-кола.
— Налей мне.
Эмма открыл буфет и налил два стакана. Рука у него тряслась.
— Что за глупость — так подраться, — сказал Том.
Эмма промолчал.
— Эмма, прости меня.
— Ладно.
Том с беспокойством посмотрел на друга, потом отвел взгляд. Он спросил:
— Что тут творилось? Ты давно здесь?
— Я пришел сегодня вечером. Джон Роберт увез Хэтти вчера ночью.
— Куда?
— Обратно в Америку. Ну, наверное, сначала в свой здешний дом или в Лондон.
— О боже… но я не понимаю. Откуда ты узнал? То есть, ты сюда пришел искать Хэтти?
— Нет же, дубина.
— Но зачем… как… ты же не знаком с Перл, ты с ней и слова не сказал, это что, была случайность, внезапный порыв, когда ты застал ее одну?
— Ох, Том. Я видел ее в Купальнях и говорил с ней на том пикнике, разве ты не помнишь, а потом еще раз в прошлую субботу. В прошлую субботу я ее поцеловал.
— Понятно, значит…
— Я был в страшной депрессии. Ты не объявлялся и не подавал признаков жизни. Я подумал, не прийти ли сюда, позвонил со станции, хотел попросить Перл встретиться со мной в пабе. Она сказала, что одна, и пригласила меня сюда. Она тоже в депрессии.
— Эмма, здешние газеты написали кошмарные вещи.
— Да, она мне рассказала. Это возвращает нас к тому, с чего мы начали.
— Ты о том, что… да…
Эмма сел и потер глаза.
— Я об этом думал. Конечно, я не рассказывал Гектору. Я никому не
— Конечно нет.
— Но ты помнишь, мы оба были изрядно пьяны и говорили об этом в саду в тот вечер, про идею Джона Роберта насчет тебя и Хэтти, а кругом слонялись разные люди, и кто угодно мог подслушать.
— Боже мой, конечно. Хотя наш разговор должен был звучать совершенно безумно.
— Достаточно, чтобы кто-нибудь уловил идею.
— Да… о боже, какие мы идиоты. То есть я. О Эмма, если бы ты только знал, какой я идиот и какую кашу заварил и как я несчастен!
— Кажется, я подбил тебе глаз.
Том почувствовал, что один глаз у него заплывает, и потрогал его. Тот был горячим и болезненным на ощупь.
— Да! Есть еще кока-кола? Спасибо. Но послушай, насчет Хэтти и Джона Роберта…
— Ты не возражаешь, если я приглашу сюда Перл? Это ее дом, а мы тут ведем себя как идиоты. И она может объяснить или хотя бы рассказать тебе, что знает. Все чертовски непонятно.
Пока Эмма ходил за Перл, Том поглядел на себя в хрустальное зеркало с фонтаном. Правый глаз слезился и заплыл, а вокруг него все распухло и покраснело. Волосы намокли от воды, которой их облили, и длинные кудри превратились в крысиные хвостики. Рубашка была тоже мокра и порвалась у ворота.
Эмма нашел Перл в гостиной. Она подобрала рассыпанные розы и осколки лиловой вазы стиля ар-деко, а теперь ползала на четвереньках, собирая воду и отжимая тряпку в ведро. Она медленно встала и мрачно посмотрела на Эмму.
Эмма потянулся к руке Перл, взял ее и крепко сжал. Он сказал:
— Пойди поговори с Томом. Расскажи ему, что случилось вчера вечером.
— Наверное, от воды останется пятно на паркете, — сказала Перл.
— Черт с ним. Пошли.
Перл была в голубом летнем платье и большом косматом кардигане, в карманы которого теперь засунула руки, оттягивая полы кардигана вниз. Обута она была в тапочки на босу ногу. Изо всех сил зачесанные назад прямые волосы старили Перл и придавали ей сходство с мексиканкой. Нос был тонкий и острый. Перл нахмурилась, сгорбилась и пошла за Эммой в гостиную.
Том спешно отложил расческу, которой пытался привести в порядок мокрые кудри. Он неловко поклонился Перл, она кивнула в ответ. Том вдруг понял, как прав был Эмма: Том действительно не замечал красоты Перл, не считая нужным обращать внимание на прислугу. Теперь он осознал ее красоту и силу. Эмма стоял, переводя взгляд с одной на другого.
Комната внезапно наполнилась ревностью, атмосфера сгустилась, стала осязаемой, словно комнату заполнил зеленоватый газ. Том и Перл смотрели на Эмму. Все трое застыли, словно по стойке «смирно».