Ученик мага
Шрифт:
При виде этого трогательно одинокого старика у меня от жалости сжалось сердце. Я подсел к нему. У горбуна была абсолютно круглая голова, а одежду покрывал слой неповторимой калькуттской грязи. Восковой цвет его лица, казалось, отражает перламутрово-голубой цвет облупившегося пластика столешницы, над которой он склонился.
– Красивые марки, – сказал я с восхищением.
– Что? Что вы сказали? – переспросил горбун. Ну вот, кажется, он еще и на ухо туговат.
– Я говорю, марки у вас красивые. Такие яркие.
Мне хотелось
– Какие еще марки?
Разговор явно не клеился.
– Те, что у вас в альбоме… вот эти, например, такие яркие… бразильские, да?
– А! Так вы марки любите?
Чудесно, – подумал я, – похоже, он уловил суть беседы. Вот теперь-то разговоримся!
– Просто обожаю! А вы?
Выражение ангельской нежности на его лице тут же сменилось невероятным отвращением.
– Нет! – взревел он. – Терпеть не могу эти никудышные клочки бумаги.
– Зачем же тогда вы их собираете?
– Это не мое, – признался горбун, закуривая. – Это моего друга – он в туалет отошел.
Тут за столик вернулся высокий, грациозный, как тореадор, мужчина с зеленовато-карими глазами. Судя по чертам лица – явно пуштун. Волосы он напомадил бриллиантином с ароматом лавандового масла и зачесал назад. На чисто выбритом лице красовались аккуратно подстриженные усы. Поверх холщовой рубашки – терракотового цвета жилет с расстегнутой нижней пуговицей. Тонкие саржевые брюки и до блеска начищенные оксфордские туфли говорили о строгом воспитании, денег на которое не пожалели. Руки все в старческих пятнах, но с тщательно ухоженными ногтями и удаленными волосками – по ним я сделал вывод, что их обладателю, должно быть, что-то около шестидесяти пяти. Нечасто встретишь настолько хорошо сохранившегося джентльмена. Но самое большое впечатление производила даже не его внешность, а то чувство уверенности, которое он излучал.
Он повернулся к своему приятелю и низким бархатным голосом медленно произнес:
– Как зовут твоего нового знакомого, Рублу?
– Понятия не имею, – проворчал горбун, не поднимая головы. – Он подошел марки посмотреть.
– Я просто не смог пройти мимо. У вас, сэр, потрясающая коллекция, – тут же сказал я.
– Благодарю вас, молодой человек. Я коллекционирую марки вот уже много лет. У меня собраны все индийские и большая часть английских за последние… – он ненадолго задумался, – за последние восемьдесят три года, кажется.
– Марки, марки… Ерунда какая! – протянул горбун.
– Не обращайте внимания на Рублу, он просто завидует. Видите ли, сам он ничем не увлекается. И никогда не увлекался.
Тут горбун макнул сигарету в чашку с кофе. Затем вылил похожую на патоку густую жидкость в блюдце и шумно отпил. Я с любопытством на него уставился.
– Зачем кидать в кофе пепел?
Горбун с презрением глянул на меня.
– А так горче, – с ненавистью буркнул он.
Да, похоже, мне еще многое предстоит узнать о принятых здесь правилах хорошего тона. Я решил
Этот рафинированный джентльмен смотрелся несколько чужеродно в обшарпанном кафе Альберт-Холла. Он откинулся на спинку стула и принялся рассказывать об истории Калькутты, о ее роли в культурной жизни страны, о ее жителях и об уходящих в глубь веков ремесленных традициях. А я в ответ рассказал ему о своей неудачной поездке на экспрессе Фаракка. Джентльмену, судя по всему, уже доводилось слышать об этом проклятом поезде.
– Скажите, – подхватил он мою реплику, – что же привело вас в наш городок?
– Ну-у… – замялся я, не зная, с чего начать, – я тут приехал к одному человеку, но вот беда: никак не могу его найти.
– К кому же вы приехали?
– М-м… – промямлил я, – на самом деле, он известный иллюзионист.
– Иллюзионист? Правда?
– Да, я тоже очень этим увлекаюсь.
– Иллюзионист – это вроде Гудини и других фокусников в том же духе?
– Да, Гудини, и многих других.
– И как его зовут… ну, того, кого вы разыскиваете?
– Уверен, вы никогда о нем не слыхали.
Он картинно откинул прядь со лба.
– А вдруг?
– Я разыскиваю человека по имени Феруз… Хаким Феруз.
Горбун молча поднял голову. Утонченный джентльмен задержал на мне внимательный взгляд.
– Так вы о нем слышали?
– По правде сказать, слышал. Но скажите, откуда вы узнали об этом иллюзионисте?
– У него учился друг нашей семьи.
– Которого зовут?..
У меня мелькнуло подозрение: с чего бы этому джентльмену так живо интересоваться подробностями моих поисков? Но я тут же ответил:
– Его зовут Хафиз Джан.
– А когда вы найдете этого Феруза, – продолжил расспросы мой собеседник, – как вы докажете, что не выдумали все это?
– У меня есть рекомендательное письмо и особый талисман.
Уж слишком легко выбалтывал я все первому встречному, но этот изысканно одетый джентльмен так располагал к откровенности.
– И как вы узнаете Феруза при встрече?
– Хм… – тут я не на шутку задумался. – Уж узнаю, ведь он непревзойденный мастер по части иллюзий. Он может по желанию заставлять предметы исчезать и появляться.
Я замолчал, собираясь глотнуть теплого чая с мятой из поданного мне стакана. Но стакан исчез. Исчезли сахарница, молочник, пепельница, моя карта Калькутты, альбом с марками и даже небольшая, отдельно лежавшая кучка бразильских марок. Горбун опять шумно отхлебнул свой кофе. А его обходительный друг громко рассмеялся.
– Ну, здравствуй, – сказал он, все еще улыбаясь. – Я и есть Хаким Феруз.
6
Дети напрокат
– Как там поживает Хафиз Джан? – участливо поинтересовался Феруз. – Насколько мне известно, мальчики растут здоровыми, а жена уже не так страдает от ишиаса.