Ученик смерти 3
Шрифт:
Сильно напряг Матвея звонок главы Дома Кинжала. Буквально около получаса назад этот звонок Старейшину прямо из постели вытащил.
— Никон, ты умом тронулся? — Спросил первым делом Матвей Иванович, когда схватил телефон в руки и провел по экрану, снимая блокировку. — На улице ночь.
— Срочно нужно встретиться. Буду у тебя минут через сорок. — Коротко бросил глава клана убийц, а потом вообще скинул вызов.
Матвей, обалдев от наглости, не веря своим ушам и глазам, отнес телефон в сторону, посмотрел на экран. Да нет. Не показалось. Точно входящий был. Не понятно только, с хрена ли Никон
Однако, несмотря на глухое раздражение, которое теперь стало еще сильнее, Старейшина Дома Черной Луны, тихо матерясь под нос, выбрался из постели. А он туда, между прочим, только улёгся. Натянул домашние штаны, футболку и спустился вниз, в кабинет.
Просто Никон… Он точно не паникёр и однозначно не псих. Господин Блант из всех Старейшин самый непробиваемый. У него и чувствств-то нет никаких. Не существует. Просто заводской вариант сборки не подразумевает наличие эмоций. Нечего там пробивать.
Все-таки, как не крути, а стихии и явления, к которым привязаны артефакты Домов, накладывают отпечаток на своих хозяев. Никон — это сталь. Опасное, отлично наточенное оружие.
Клан Кинжала всегда выделялся жёсткой волей и холодным рассудком. Значит, если его глава в ночи мчит к Матвею, для этого должна быть очень весомая причина.
Появился гость ровно через сорок минут. Даже в этом он был точен до фанатичной скрупулёзности.
Без стука вошёл в кабинет, промаршировал к креслу, стоявшему напротив Матвея, плюхнулся в него, а затем равнодушным тоном сообщил:
— Охрану усиль. Времена неспокойные. На въезде меня встретили двое. Так вот… Я бы мог мимо них проскользнуть, ни черта бы не заметили. Сидели, в телефоны свои лупились. К дому вообще провожал один. Приди мне в голову такая блажь, я бы ему шею сломал в два счёта. Виски есть?
— Есть на жопе шерсть… — Недовольно высказался Старейшина Дома Черной Луны.
Очень уж ему не понравилось хозяйское поведение Никона. Однако, Матвей снова подошел к бару, достал еще один стакан и бутылку вискаря, плеснул алкоголя, а затем поставил бокал перед гостем.
— А я вот что-то не пойму… Ты зачем приехал? Учить меня, как дом охранять? Или выпивки не осталось?
Карамзин уселся обратно на свое место исподлобья мрачно рассматривая Никона Самуиловича.
— Если бы… — Загадочно ответил тот. — Все гораздо серьёзнее.
Господин Блант поднёс бокал с виски к своему лицу, покачал его из стороны в сторону, а потом залпом выпил содержимое и с громким стуком вернул пустую тару на стол.
— Артефакт украли. — Коротко бросил Никон.
Матвей Иванович почти минуту молча пялился на гостя, пытаясь сообразить, давно ли у главы Дома Кинжалов появилось чувство юмора. Да еще настолько поганое.
— Ты пьяный, что ли? — Спросил, наконец, Карамзин.
— Нет, Матвей. Я совершенно трезв. И если даже сейчас выпью все запасы твоего бара, один черт останусь трезвым, потому как у меня башка пухнет от мыслей, а напряг такой, что спать не могу вообще. Ни спать, ни есть, ни думать о чем-то кроме пропажи.
— Погоди… — Матвей нервно хохотнул и затряс головой, словно пытался прояснить разум. — Артефакт украли… твой?
— Нет, мляха муха! Твой! Хотя…
Никон схватил бутылку, которую хозяин еще не успел спрятать, налил себе новую порцию и снова выпил. Потом откинулся на спинку кресла, уставившись ледяным взглядом серых глаз прямо на Матвея.
— Неделю назад некто таинственный ворвался в мою лабораторию. Я давно провожу эксперименты с артефактом. Пытаюсь кое-что создать… Но не это важно. Скорее всего, грабителей было несколько. Один просто не справился бы. Сам знаешь, мои парни — это маленькая, но очень опасная армия. С ними никто в подготовке не сравнится. А потом… Лабораторию подожгли. Не просто горючим плеснули да зажигалочкой чиркнули. Огонь специфический.
— Розенкранц? — Подался вперед Матвей Иванович.
У него даже вся злость разом пропала. Это надо же, какое совпадение. Няньку нашел Иван Николаевич. На лабораторию напал…Опять Иван Николаевич? Между прочим, попахивает заговором. А заговор — это уже юрисдикция Императора. Это, на минуточку, шанс заблокировать артефакт Дома Огня…
— Я сначала был уверен, что он. Но сейчас… Не знаю. Иван клянется и божится, будто не понимает, о чем речь. Я ему, конечно, про артефакт ни слова не сказал. Только ты знаешь. Все. Больше никто. Если станет известно, что Дом Кинжала проворонил свою… черт… да свою суть! Это же конец всему!
— Подожди… — Матвей Иванович снова тряхнул головой, пытаясь уложить мысли в логическую систему. Хоть какую-то. — То есть ты сейчас беспомощный?
— Нет! Ну не тупи ты, Матвей, ради бога! Артефакт не уничтожили. Он где-то спокойненько сидит. Связь между нами есть, благодаря кольцу, но гораздо слабее. И с каждым днем ниточка становится все тоньше. Я хочу знать, какая гнида это сотворила. Вполне понятно, кто-то из нашего гадюшника. И я даже допускаю, что Розенкранца и правда подставили. Таким образом хотели не только меня «нагнуть», но и стравить наши Дома. И заметь, план прямо скажем, неплохой. Если схлестнутся Кинжал и Огонь… Сам понимаешь, всем чертям тошно станет. А кроме того… Противостояние породит настоящую войну между Домами. Самые хитрые встанут на сторону сильнейшего. Самые умные притаятся и будут, пользуясь моментом, гадить исподтишка. Кто-то побежит доносить Императору. Хотя… Чего там доносить… Столица на уши встанет. Кровь прольется. Бывало, сам знаешь. И что в итоге? Все Дома попадут под блокировку. Импратор не рискнет половину оставить при Силе, а половину наказать. Это он своими руками все только хуже сделает.
— Да, Никон… Есть в твоих словах здравое зерно. Зачем Розенкранцу артефакт Кинжала? Он с ним все равно ничего не сможет сделать. Даже если тебя убьет. Если только… — Матвей секунду помолчал, оценивая мысль, а затем продолжил, — Если только нового главу назначит из числа своих родичей. Сам знаешь, важно, чтоб связь образовалась. Но один черт сложно как-то и муторно… Да и на Ваньку не похоже. Он, конечно, бывает удивительным мудаком… Но умным мудаком. Если бы Розенкранц хотел твой клан к рукам прибрать, он действовал бы гораздо тоньше. Аккуратнее, с большим результатом. И уж тем паче, не стал бы в лаборатории следить. А особый огонь, это даже не «следить», это личную роспись на месте преступления оставить…