Ученик ученика

Корн Владимир Алексеевич

Говорил с Жюстином только один из мужчин, судя по всему, главарь. Вот его-то принц и держал под прицелом. Понятно для чего: чтобы остальные не окружили его со всех сторон. Видимо, говоривший был достаточно значим для остальных, поскольку они не пытались сделать это даже незаметно.

Жюстин не осматривался по сторонам, пытаясь увидеть меня, со всех ног спешащего на помощь. А то, что он держался из последних сил, было очевидно. Не только для меня, надо сказать. Поэтому старший говорил с ним спокойно, даже как-то убаюкивающе. И еще, подавая пример остальным, опустил оружие. Да и зачем оно сейчас? Еще пара минут –

и все, бери принца голыми руками. Пока Жюстина спасало только то, что он оперся спиной о ствол дерева, похожего своими резными листьями на клен.

Здесь вообще интересный лес, это я уже успел заметить, и больше всего своим разнообразием он напоминает Уссурийскую тайгу. Тут тебе и сосны, и кедры, и лиственницы, и другие виды деревьев, более присущие холодному климату Сибири. А еще полно бамбука, всевозможных лиан и дикого винограда. Одни лопухи чего стоят, ведь под каждым можно свободно укрыться от дождя.

Вот из-под одного из таких лопухов я осторожно и выглядывал.

Разговор меж тем продолжался дальше, и становилось очевидным, что это не бандиты, случайно наткнувшиеся на одинокую жертву.

Потому что не станут бандиты говорить таким примирительным тоном, уговаривая на что-то свою жертву. И еще. Несколько раз главный из них обратился к Жюстину словом «генйтрум», и больше всего это обращение было похоже на титул.

Когда в очередной раз Жюстин отрицательно помотал головой, я решил, что пора действовать: парень выглядел совсем плохо.

Курок я взвел заранее, сразу, как только увидел уткнувшуюся острым носом в берег лодку. Слишком характерный звук. И реакция на него вполне предсказуема.

Теперь же нужно было выбрать цель для своего единственного выстрела. Напрашивался предводитель, но с моего места вполне можно зацепить и Жюстина. Расстояние не слишком велико, и все же разлет картечи это допускает. Значит, начать нужно с крайнего из них и ближнего ко мне.

Когда я прицелился, моя жертва удачно повернулась ко мне спиной, обратившись с каким-то вопросом к своему вожаку. Теперь промахнуться было сложно, будь даже в стволе пуля.

Почти одновременно с выстрелом Жюстин в выпаде достал человека, разговаривающего с ним, и тут же рухнул на колени. Вряд ли он успел мгновенно среагировать на выстрел, вероятно, готовил этот удар заранее, и просто так совпало. Отлично, черт возьми, пронеслось у меня в голове, когда я выскакивал на поляну, перехватив разряженный пистолет за ствол.

Его конструкторы предусмотрели возможность использовать пистолет как ударное оружие, а применить в качестве метательного догадался я сам. Что и сделал, постаравшись попасть им еще в одного из противников. Попасть-то попал, только вот не совсем удачно, угодив в левое плечо.

И тут же нарвался на встречный удар палашом.

Удар, вернее, укол получился у моего противника смазанным, вероятно, он сделал его рефлекторно. Не сомневаюсь, что мне вполне хватило бы и такого, но меня спас сапог. Да, мой собственный сапог, один из двух, что висели у меня на груди.

Нет, обычно я ношу их, как и положено, на ногах. Но в этот раз я перекинул их за шею, когда сплавлял бревно по воде. Штанины высохнут быстро, а вот лишний раз мочить обувь мне все еще было не по карману. Затем когда я прятался в лопухах, то попросту забыл об этом висевшем у меня на груди амулете. И как

оказалось – к счастью.

Голенище одного из сапог приняло на себя удар, и лезвие палаша ушло в сторону, оставив на груди довольно глубокую царапину. В горячке я даже этого не почувствовал. Следующий удар у нападавшего не получился: с кинжалом в глазнице много не повоюешь. Целился я в горло, но и так получилось нормально, за исключением того, что кинжал остался в ране.

Но был еще один, живой, невредимый и очень злой, судя по бешеному выражению глаз.

К дереву, росшему у самого входа в шалаш, было прислонено какое-то древко. Тщательно оструганное и отшлифованное руками до блеска. Вот к нему-то я и устремился. Когда-то на одном его конце что-то было, уж не знаю что, может, наконечник копья или остроги. Сейчас там ничего не оставалось, но даже в таком виде древко привлекло меня своей длиной. Потому что против стального остро отточенного лезвия длиной в добрый метр вся моя предыдущая жизнь мне навыков не давала.

Я выставил палку перед собой: хоть какая-то защита. И даже попытался атаковать, обозначив удар в лицо, но в последний момент перенаправив выпад в колено. Не прокатило. И еле успел уйти назад, после того как мой противник лезвием отбил древко в сторону, чуть не заставив меня провалиться.

Когда прогремел выстрел, мы вздрогнули оба. Я от неожиданности, а мой враг – оттого, что в него попала пуля.

Жюстин стоял на коленях, сжимая в руках еще дымящийся пистолет. Он сумел вытащить оружие из-за пояса человека, все еще хрипевшего и пускающего изо рта кровавые пузыри. Того, что упал первым, после укола Жюстина моим клинкертом.

Первым делом я надел сапоги на ноги. Вряд ли получится так, что они во второй раз смогут спасти мне жизнь. И так очень удачно все сошлось.

Теперь нам нужно было срочно покинуть это место. И чем быстрее, тем лучше. Черт его знает, сколько их поблизости, людей, разыскивающих Жюстина. Да еще лодка удачно подвернулась. Хотя плевать я хотел на такую удачу, когда только чудо в виде добротной кожи сапога и спасло мне жизнь.

Уже привычно подхватив Жюстина на руки, я отнес его в лодку. Подожди немного, парень, у меня имеется несколько неотложных дел. Первое из них то, что мы не должны оставить здесь живых свидетелей. Свидетелей того, что здесь находился именно тот человек, которого они и ищут, – наследный принц Жюстин Эйсен. Если их сообщники обнаружат четыре трупа, трудно будет связать это с нами. Если не найдется живого свидетеля. Так что делать это трудно, но необходимо.

И я сделал это. Сделал, стараясь не столкнуться взглядом с единственным оставшимся в живых, тем, кто был у них за главаря. Затем постарался об этом забыть хотя бы на время.

Следующий шаг – это трофеи. Пояса, оружие и одежда. Потому что у нас нет ничего, и в первую очередь нет денег. А они понадобятся, и понадобятся в самом ближайшем будущем.

Камзол принца, с завернутым в него камнем, полетел в воду. Вместо него я накинул ему на плечи обнаруженную в лодке куртку из домотканого полотна. Камзол – слишком приметная вещь, пусть и в нынешнем его состоянии. Хотя, если его сжечь, золота, пошедшего на шитье, хватило бы на цепь для любого конкретного пацана. Еще и на гайку бы осталось. Вот только некогда этим заниматься, а возить с собой – себе дороже.