Ученики Берендея
Шрифт:
– Их почему не задержал, практикант Сикпенин?
Осмелюсь заметить, их же двое. Хоть копье оставить надо было.
– Тебе дай, после - ни копья, ни практиканта. Погодь! Хочешь поди сказать, с копьем не струсил бы?
– Не знаю. Оставить надо было.
Выдающуюся бороду Старшина поскрёб, переводя с Евгения на меня суровый взгляд.
– Не можете по-доброму? Пусть же кровь прольётся!
– Он дёрнул рукоять меча. Что за напасть? Застрял меч быстрый в ножнах безнадёжно. Затрещины отведал копьеносец тотчас: «Я спрашиваю: не
Конечно, медные топор да наконечник копия теоретически наделать могут дырок в платьи. Схватились мы как будто в шутку, опередили стражу на секунды долю, - в обычной жизни за собой подобной прыти не знавал я.
– Вам решать: к консенсусу коль не придём, игрушки конфискуем, - грозил Евгений в половину шутки, удерживая топорик на вытянутой руке. Воин предпринимал отчаянные попытки имущественное право отстоять. Проделывал я с копьеносцем то же самое: и наступал, и поддавался, забавы ради.
– Иначе говоря, кто больше, у того и больше прав; из Нулевого вот какой закон собрались протащить?
– Старшина не оставлял попыток меч извлечь: и так, и сяк, и по резьбе, и против; уж и заклёпки с ножен отлетели, а лезвие на вершок не показалось.
– Не всегда, - отвечал я.
– Давайте дело миром порешим. На белом свете множество дорог, дорожек, пусть каждый продолжает двигаться своей, а в виде платы, так и быть, поможем освободить из ножен ножик.
– Сам ты ножик! Ладно, было бы кого послушать. Без сопливых как нибудь.
– Находя экзерсисы приятелей беспомощными, Старшина сердито зыркнул на своих.
– Сердцем чую, без бабьих ручек тут не обошлось. Что скажешь ты, Солома? Ты, Колючка?
Так оно и было, - припомнил копьеносец, - вот этими глазами наблюдал, тряпицей протирала пыль служанка.
– Ты-то куда смотрел?
– На ноги… то есть, за копьём присматривал. Редкостное сочетание - красавица и богатырский арсенал, не всякий день генеральная уборка. Да эта лестница межконтинентальная ещё. Копьё она протёрла тоже: как лестницу задрала, как до ступеньки верхней добралась, дух прямо заняло. Тут и припомнил я инструкцию о том, что Ржавчина сторонниками обзавелась, и жидкости вредны зело, когда не соблюсти параграф. Однако, не женившись прежде, красавице растолковать попробуй. Она ж опустит руки и станет пожидать сватов!
Взгляд Старшины искал поддержки; нет, у него команда хоть куда, просто сегодня всё идёт наперекосяк; на будущее вопрос поднять придётся: где плац построить строевой?
– Редкостное сочетание, говоришь? Ну-ну!
– Тяжко Старшина вздохнул, ко мне повернулся левым боком.
– Ладно, будь по-твоему.
Я меч обеими руками взялся тащить: куда там!
– Скажи, чтоб инвентарь пожарный не вздумали употребить. Не то ославим так, своим постыдно будет на глаза явиться, - сказал Евгений.
– Чего?
– Чтоб не затевать дискуссию, рыжебородый грозно цыкнул, и бравые коротышки с облегчением отступили. Мы со всей ответственностью взялись за дело, и как будто стало получаться. Учитель придержал процесс, загадочно полыхнул очами, - синяя дуга ста восьмидесяти ампер пронзила ножны. Подумалось: хороший сварщик туго знает дело.
– Легче репку вытащить напару, - сказал я.
– Диагноз ясен: либо в музей, либо пилить ножны нужно.
–
– Старшина оружие своё выдернул из рук моих.
– А ещё соискателями зовутся. С чем справиться варяги-коробейники не могут, заклинание тайное свершит.
– Поднёс оружие к лицу, сущую нелепицу стал наговаривать об огне и ветре, о воде, о матушке-земле и соли-купоросе.
– Ну-с, мы пойдём, мешать не станем боле. Прощайте, ребятишки, - прервал его занятие Евгений.
Бросил шевелить губами Старшина, загадочно кивнул.
Сразу за мостом дорога на три рукава делилась. Из учительского плаща, могу поклясться, из глубочайшего кармана варежка – находка наша, выбралась сама и упала на ответвление влево.
– Так я и думал, - учитель согласился с нею; с народною приметой трудно спорить.
Косматый лес грустил поодаль. Чья-то добрая душа воздвигла указатель с конкретным правилом: «Непроходимый». Дорога выбора не оставляла, только напролом. Не удивился я нисколько, обнаружив на опушке камуфляжной маршрутное такси. Водитель приложил немало сил, чтоб путников завлечь в салон. Как все попытки потерпели крах, так и пригрозил, что поедет следом: «Учтите, коли жарко станет, достойнейшую я после плату запрошу».
И правда, некоторое время микроавтобус штурмовал колдобины, рычал в тылах… По мере углубления в чащу, дорога превратилась в тропку, местами пропадала вовсе, и нас не поставило в тупик только учителя чутьё. Чем глубже, тем мертвее и темнее становился лес, всё чаще кровожадные мерещились фигуры, всё норовили перебежать дорогу сзади. Как же я боролся с искушением оглянуться да которого схватить за воротник… Но тогда конец походу: коварный недруг ждёт того. Поэтому, чтоб гласом тварей распугать, я молвил спутнику: «Топор у стража на древке держится едва-едва… как-то несерьёзно».
– Заметил. Не подставлять же под расправу голову его. Солома, одним словом. Что скажешь о наконечнике копья?
– Сидит отлично.
– Эх, ты! Из глины наконечник, подкрашен краской. Под страхом оба проживают, что день придёт, и сам собою обнаружится обман. Кому Старшина, кому Апокалипсис.
Глаз у Евгения моего дражайшего намётан, я того не разглядел.
Вскоре стало так темно, что слуху больше доверять пришлось. Может, это обстоятельство и подвело. Ритмичные послышались удары впереди, правее чуть. По мере продвижения, ударных эхом оказался стук. В обманчивой глуши нашлось местечко для фанатов смертоносных ритмов. Свет голубоватым лезвием ударил по глазам - чужой, холодный. Евгения позвал я, ибо мудрейший вновь исчез, а предо мною тесовые воротища разверзлись, по обе стороны которых, сколько видел глаз, плясал из брёвен заострённых частокол. Внутри ограды здание в один этаж водилось - конюшня с доброй сотней окон. Свет с музыкой рвались наружу через них. Разве мы искали дискотеку?
Сказать по правде, я не мог привыкнуть к внезапным исчезновениям мудрейшего Евгения. Вечно пропадает, когда держать совет пристало. Но именно сейчас в достатке смелости нашёл я у себя, чтобы переступить порог.
Двор прибран, крошкой алого гранита посыпаны дорожки; невиданные на клумбах буйствуют цветы, хотя сам вид их навевал тоску. Вот фикусы причудливые в кадках, доска вчерашних объявлений и запах знаменитый, будто падаль некому убрать. Как видно, ландшафт-дизайнер яро взялся исполнять заказ, - хвать предоплату и, по обстоятельствам чрезвычайным, не вышел отдуваться.