Училка и Чемпион
Шрифт:
Они отец и сын.
7
Мирон
— Ба, да не суетись ты, — забрасываю в рот последний кусочек блинчика, уже мысленно прикидывая, сколько в нём калорий и как же мне сейчас на них похер. А вот уже через пару дней уже так похер не будет, когда херачить в зале надо будет.
— Да как же, Мироша, ну ты посмотри на его рубашку-то! Ну, Игорёк! Ну засранец! Снова пошёл в школу в неглаженной рубашке. Мирош,
— Бабуль, — встаю и обнимаю за плечи. Похудела моя баба Шура в последнее время что-то, надо её заставить доктору показаться, — ну чего ты колотишься всё, а? Заберу сегодня его рубашки из прачечной, а Валентина всё перегладит. Не топчись ты у доски, я тебя прошу.
— Ой Мироша, — качает бабушка головой, а потом обхватывает меня за корпус, обнимая. Только руки едва сходятся — она мелкая у меня, совсем миниатюрная. — Тяжко вам с Игорёшей вдвоём, жену бы тебе надо, внучек. Девочку хорошую нашёл бы.
— Да сдалась она мне, ба, — кривлюсь. — Была уже одна и что? Смотыляла.
— А Игорь как? Сам растишь его с годка. Ему мамка нужна, ты посмотри, каким охламоном растёт. Лену он видит раз в год и то по интернету.
— Ба, ему уже двенадцать, никакая мамка ему не поможет уже. Я ж как-то вырос без мамки, ты вырастила. Вот и Игорёше хватит любви твоей.
Сложно мне представить, как какая-то из тех блядей, что вьются возле меня, будет сыну моему рубашки гладить да уроки с ним учить. Этим шлюхам только бабки подавай, ни одной доброй мысли или эмоции за душой. Куклы рисованные одни вокруг.
Мать же самого Игоря ушла, когда ему был год. Мелкий у нас случайно получился, но обратно ведь уже не засунуть. А ей свободы хотелось, картины у моря писать, жить без привязки к месту. Отпустил. Сына сам растил. А потом оказалось, что сучка свободолюбивая через два года замуж в Испании выскочила и на этот момент уже троих родила мужу новому.
А Игорь так для неё…. ошибка прошлого. Приветы иногда передаёт и ватсапе открытки на день рождения шлёт.
А для меня сын нихрена не ошибка. Он кровь моя. Человек. А людей не выбрасывают, как ненужные вещи.
Хорошо, что Ленку я никогда и не любил, но за сына душа долго болела. А сейчас уже всё — отпустило. Нормально нам и двоим. И бабуля моя ещё есть у нас. Так и живём.
Качает только баба Шура головой да вздыхает.
— Ладно, ба, мне ехать пора. Ты у нас ещё побудешь или тебя домой отвезти?
— Да я сама дойду, Мирош, сейчас суп доварю. Игорёк же из школы придёт скоро.
— Ну снова ты за своё, ба, говорю же, еду готовую заказать можно, купить.
— Ну так своё же оно вкуснее.
— Бесспорно. Но ты же ноги все истопчешь у плиты, ба. Давай суп доделывай, а котлеты и винегрет я закажу, договорились?
— Ладно, —
— Договорились. Кстати! — вспоминаю, что когда ехал за рулём, поймал пропущенный от классухи Игоря из новой школы. На светофоре был, не ответил, потому что какой-то пиздюк на скутере чуть не врезался мне в бочину. Она, кажется, ещё сообщение присылала. — Из школы чёт звонили, надо глянуть.
— Опять, что ли, Игорёша вытворяет.
— Ща узнаем.
Открываю сообщения — таки да, говнюк снова косячит, теперь уже в новой школе. Вызывают к директору на ковёр. Ясно всё.
— Ну что там, Мироша? — беспокоится бабуля.
— Да нормально всё, ба, — решаю лишний раз не беспокоить её. — Там это…. на шторы сдать надо короче.
Отписываюсь классухе, что подъеду к двум. Забираю куртку и еду на встречу с менеджером, вроде как неплохой контракт предлагают представители бренда спортивной одежды по коллаборации. Снова фотосессия, бесят они меня, но бабки, как говорится, не лишние.
К двум еду в школу. Уроки у Игоря уже закончились, и он должен ждать меня в кабинете у классухи.
Встречает она меня не шибко радостно. Только и успевает загибать пальцы, что мелкий успел натворить только за день. Третий в новой школе, между прочим.
— На русском в портрет Александра Сергеевича Пушкина через трубочку с Варфоломеевым бумагой плевался! Это в Пушкина-то!
Ага, нет бы в Некрасова, а то аж в Пушкина.
— В столовой с Булавкиным забежали первыми и весь белый хлеб забрали!
— Голодный, что ли? — строго смотрю на сына, и тот закатывает глаза. Сейчас точно подзатыльник получит, чтобы не кривлялся мне тут.
— А на биологии! Он так дерзил Любови Андреевне! Я честно скажу, я просто в шоке. Мирон Максимович, ну это никуда не годится. Я, конечно, не любитель выносить сор из избы, сами бы поговорили, но Любовь Андреевна сказала, что так это не оставит. Теперь нас ждут у директора в кабинете, — Зоя Михайловна говорит это с таким прискорбием, будто мне и мелкому не менее, чем казнь назначена.
— Ну идёмте, будем разговаривать, — пожимаю плечами.
Что там за карга эта Любовь Андреевна? Чуть что, так сразу через директора. Ну вызвала бы меня, сами пообщались, разобрались.
Поднимаемся на второй этаж и идём с мелким и классухой к директору. Я уже мысленно настраиваюсь на флэшбеки из собственной школьной жизни. Я, мягко говоря, примерным мальчиком не был. Поэтому и сына сильно за школьные проделки стараюсь не крепить. А то как-то нечестно получается.
Классуха стучит и открывает дверь. Кивает секретарю в приёмной и со скорбным видом ведёт нас в святыню школы.