Училка и миллионер
Шрифт:
– А если камера будет слишком маленькая, и я там тоже буду? – подмигивает.
Ну вот что он за человек? Нельзя без этих подколов и шуточек? И без этого взгляда, вызывающего странное ощущение на коже. Только я устыдилась своего поведения, как он вворачивает свои шуточки.
Странный он вообще. Я совершенно не понимаю, как себя с ним вести. Он то шутит, то вдруг выдвигает невероятное по своей наглости предложение, вполне серьёзно давая понять, что игры с ним – вещь небезопасная. Как кобра, завораживает, своим спокойствием, позволяя расслабиться жертве, но в любой
Спокойствие, подаренное морем, рушится, распадается на пиксели, но мне удаётся сохранить невозмутимый вид и не поддаться на провокацию.
– Я думала, мужчин и женщин держат отдельно, – отвечаю, не моргнув. – Так как вы меня нашли, Константин? Слежку приставили?
– По поводу раздельных камер – решаемо. Везде работают люди, Катя, и все они любят деньги, – кивает на мой смартфон. – В том числе и в компании мобильного оператора.
Вот он цифровой век – можно найти кого угодно и где угодно. Я даже понимаю в чём-то нашего соцпедагога, которая так негативно относится к современным устройствам.
– Прогуляемся? – показывает рукой вдоль пляжа.
Пожимаю плечами и, засунув руки в карманы плаща, начинаю медленно идти. Константин тоже шагает рядом. Он снова в лёгком распахнутом настежь пальто, только уже тёмно-песочном, водолазке под горло и серых джинсах. Морской лёгкий ветер доносит до моего обоняния ненавязчивый запах мужского парфюма. Приятный, не резкий, такой же обманчиво-спокойный, как, на первый взгляд, и его хозяин.
– У тебя в Сочи родственники? – спрашивает, пиная камешек.
– А оператор мобильной связи не сказал? – выгибаю бровь. – Или потребовал ещё доплатить?
– Я у него не спрашивал, – усмехается Константин. – Катя, давай мириться. Ты шипишь на меня, как котёнок, забившийся в угол. Кстати, можно я так и буду тебя называть? Китти Кэт – котёнок Кэт, как звала Скарлетт свою дочь в книге Александры Рипли.
– Вы читали «Скарлетт»? – удивлённо смотрю на Макарского. – Вот уж неожиданно.
– Когда-то в ранней юности. Я гостил у бабушки и заболел. Телевизор она включать до вечера почему-то не разрешала, а из книг у неё были только любовные романы, вот я парочку и прочёл.
Это кажется таким необычным и странным, а особенно то, что он запомнил такой момент, что я даже не сразу отвечаю на первый вопрос.
– И нет, не надо меня так звать. Звучит пошло и как название кошачьего корма.
– То есть кошачий корм звучит пошло?
– Нет! Я не об этом.
Останавливаюсь и снова сердито смотрю на него. Вот же гад. Это талант – любое слово другого человека вывернуть наизнанку и постебаться с этого.
– О, ну наконец-то, – он переводит взгляд в сторону небольшого пирса, откуда доносится шум мотора. – Ты опоздал, – говорит громко.
– Извините, Константин Львович, – выкрикивает мужчина, бегом направляясь по пирсу к нам. – Больше не повторится.
Макарский игнорирует его извинения и поворачивается ко мне.
– Катя, предлагаю всё же продолжить наш ужин, трансформируя в обед. Как
Я застываю, шокированная его самоуверенностью, хотя пора было бы перестать удивляться.
Дельфины… Блин, столько раз я хотела их увидеть, но тётя, несмотря на то, что с восемнадцати лет живёт в Сочи, панически боится моря, и дальше городского пляжа и купания «по грудь» никогда не решалась и меня не отпускала. Захару удавалось сбежать, чтобы покататься на банане, катере или катамаране. А вот я слышала только «Катя, я за тебя перед матерью в ответе, ты что, какие катера-пароходы!»
Но с Макарским это так себе идея. Он не видит берегов и считает, что деньги решают всё. Я не могу и не должна соглашаться. Это опасно и безответственно. В сотый раз стоит себе напомнить, что я его не знаю, а то, насколько узнала, точно является причиной для отказа.
Но дельфины…
– Соглашайся, Катя, – смотрит в глаза пристально и настойчиво. – Обещаю: никаких непристойных предложений. Мясо, овощи, дельфины и лёгкая болтовня. Вино и рыбалка, если захочешь. Пара часов, и я доставлю тебя к тётушке в целости и сохранности. Обещаю.
– Я не говорила, что приехала к тёте.
Ага, не в курсе он, не спрашивал.
– Упс. Оператор сам доложил, а я правду сказал – не спрашивал, – шкодно улыбается, становясь похожим на мальчишку. Но меня не обманешь, я помню, что это не школьник, помню его взгляд там в ресторане на Волге.
Нельзя соглашаться. Нельзя. Это глупость, ошибка. Слишком мало пространства на этом катерке, и сбежать в случае чего, не удастся.
Но дельфины…
– Решайтесь, девушка, – подмигивает шкипер. – Времени уже десять, на дельфинов лучше смотреть до одиннадцати, когда они приходят завтракать. Потом вероятность их встретить намного ниже из-за бликов от солнца и не только.
– Хорошо, – соглашаюсь, удивляя сама себя, а Макарский растягивает губы в улыбке и кивает в сторону пирса.
Ступая на шаткую поверхность небольшого катера, я всё ещё сомневаюсь, но действительно очень-очень хочу увидеть дельфинов.
Лодка совсем небольшая. Спереди место шкипера за рулём, за его спиной небольшое углубление под тентом с двумя диванчиками и столиком между ними, его называют кокпит, если не ошибаюсь, а небольшая деревянная хвост-палуба у самой воды. Константин первый спускается с пирса и подаёт мне руку. Лодка качается, и одним видом вызывает волнение и даже лёгкое головокружение, поэтому я принимаю помощь.
Крепкие тёплые пальцы смыкаются на моих, едва я только их вкладываю. Удерживают крепко и твёрдо. Я ступаю на палубу, но он не отпускает и придерживает, пока не оказываюсь в углублении катера за невысоким заграждением. А затем мужчина спускается и сам, присаживаясь напротив.
Мотор гудит громче, катер вздрагивает и начинает движение, а у меня аж дух захватывает, и хочется ухватиться за край диванчика, чтобы крепче и надёжнее прижать пятую точку к нему.
– Я прошу прощения, что без красивой сервировки, но так бы всё остыло, – говорит Макарский и достаёт из-под столика большую термосумку.