Учитель. Назад в СССР

Риддер Аристарх

— А паэлья? — уточнил Свиридов.

— Испанская еда из риса, — про то, что для приготовления нужны креветки и прочие морские гады, уточнять не стал.

— До завтра, Егор Александрович.

— До завтра, Юрий Ильич.

Мы попрощались, и я отправился в магазин, а затем домой. К слову сказать, к дому я подошёл одновременно с грузовой машиной, на которой привезли кровать, стол, пару стульев и платяной громоздкий шкаф. С помощью мужиков и какой-то матери мы занесли этот шедевр советского мебельного искусства в маленький

домишко. Комната сразу уменьшилась наполовину, но я бы доволен. Кровать поставил возле одного окна, рабочий стол возле другого, стулья расставил вдоль стены.

Засыпая, снова думал о том, что скажу завтра ребятам и стоит ли заводить разговор о том, что случилось сегодня. Потом мои мысли перескочили на скорую встречу с Ольгой Николаевной. С бывшей учительницей обязательно нужно встретиться. Судя по тому, что рассказал о Свирюгине директор, класс достался мне не самый простой, с подводными камнями и омутами.

Забегая вперёд, могу сказать одно: до первого сентября с Новиковой Ольгой Николаевной мне встретиться так и не удалось. Всё пошло не по плану.

Глава 17

Утро следующего дня началось со стука в окно.

— Егор Ляксандрыч, доброго утречка! — раздался знакомый голос. — Я тута тебе рыбки на жарёху принёс! — разорялся Митрич, перебрался на крыльцо и стукнул кулаком в дверь.

— Доброе утро, Василий Дмитриевич, — я вышел на улицу, потянулся, дёрнул плечами, ёжась от свежего воздуха. — Что-то случилось? — переспросил я у мужичка, который возился с каким-то ведром.

«На рыбалке был», — догадался я, заметив самодельную удочку, аккуратно прислонённую к столбику, на котором держался навес над ступеньками.

— Рыбки, говорю, на завтрак принёс. Во! — Митрич поднялся и потряс связкой речной рыбёшки. — А? По утрянке наловил.

— Спасибо, конечно, Василь Дмитрич, — поблагодарил я деда за заботу. — Только мне на работу собираться, не до жарёвки. Да и сковороды у меня нет, впрочем, как и масла, — подумав, ответил я.

— Ох, ты, же, беда, — Митрич застыл, растеряно глядя на меня. — Ну, это ничего! Это я мигом! — тут же засуетился дедок, засовывая добычу обратно в ведро. — Ты, Егор Ляксандрыч, не переживай. Я сам пожарю, к обеду принесу.

— Василий Дмитриевич, ну, право слово, не надо, не беспокойтесь, правда, — принялся я убеждать непоседливого соседа. — Я сегодня в школу на весь день. Дел очень много, не знаю, когда освобожусь. Да и был я вчера в магазине, продукты у меня имеются.

Уточнять, что из съедобного у меня в основном консервы и хлеб, я не стал. А то ещё продуктов натащит.

— Ты, Егор Ляксандрыч, не беспокойся, я всё понимаю, — закивал Митрич. — Ты вот что, ты собирайся, а я к тебе вечерком заскочу, рыбки жареной притащу. Посидим, покалякаем о том, о сём, — дедок выжидательно на меня посмотрел.

Я улыбнулся в ответ на его хитрость и поинтересовался:

— Василь Дмитрич,

а скажите честно, вы тоже за Свирюгина пришли просить?

— За Вовку-то? Дык не то, чтобы… но ежели надо… — Митрич сдвинул кепку на лоб, задумчиво почесал затылок. — Так-то я за внучка поговорить хотел, Егор Ляксандрыч, за Серёжку…

— И что не так с вашим внуком, Василий Дмитриевич? — присаживаясь на ступеньку, полюбопытствовал я.

— Что не так? Натворил чего? Ух, зар-раза! Ох, я ему… — Митрич погрозил кулаком небесам.

— Успокойтесь, Василий Дмитриевич, я с вашим внуком ещё незнаком, — улыбнулся деду.

— Егор Ляксандрыч, так я это… чего сказать хотел-то… — замялся мужичок.

— Василий Дмитриевич, — мягко сказал я. — Мне на работу надо собираться. Может, вечером поговорим? — вопросительно посмотрел на собеседника.

— Ох, да вы собирайтесь, Егор Ляксандрыч, — Митрич резко перешёл на «вы», разволновался. — Я чего сказать-то хотел… Серёжка Беспалов… внук мой… Он парнишка так-то хороший… Но вы уж ему спуску не давайте, паразиту. Ежели что, я ему устрою кузькину мать… — пригрозил добрый дедушка.

— Хорошо, Василий Дмитриевич, не беспокойтесь, — я поднялся, но Митрич топтался возле крыльца и не собрался уходить.

— Одни мы его с бабкой воспитываем-то, Егор Ляксандрыч… такие дела… — развёл руками дядь Вася. — Как могём, так и воспитываем… А ведь хочется, чтобы всё как у людей! И учёба там, и потом… А что я могу? — Митрич вскинул голову и уставился на меня повлажневшими глазами. — Уроки не могу… больно мудрено нынче в школе-то… — вздохнул мужичок. — Сам он елозится чегой-то… учит… Нам с бабкой помогает, это само собой… Хороший он у нас, добрый, чисто телок… — Митрич снова вздохнул.

— Так от меня-то что требуется, Василий Дмитриевич? — уточнил я, прервав затянувшееся молчание.

— А? Так это, Егор Ляксандрыч, ты уж пригляди за внучком, сделай милость… Как ты есть классный ру-ко-во-ди-тель у Серёжки-то нашего.

— Так чего приглядывать, сам же говоришь, Василь Дмитрич, хороший парнишка у вас с женой растёт, — удивился я.

— Время такое, — философски заметил дядь Вася.

— Какое? — ещё больше изумился я.

— Выпускное, — Митрич задрал вверх указательный палец. — Ежели упустим парня, всё, будет коровам хвосты на ферме крутить, — обречённо вздохнул воспитатель молодого поколения.

— Учится он как?

— Кто?

— Так Серёжа ваш хорошо учится? Или на двойки?

— Что ты, Егор Ляксандрыч! Это без двоек… Тройки есть, скрывать не стану, — ещё один печальный вздох. — Но без баловства. У меня не забалуешь. Я ежели чего, могу и хворостину выломать, — сурово заявил старик.

— Присмотрю, вы не волнуйтесь так, Василий Дмитриевич. Всё с вашим Серёжей будет хорошо. Выучится, сдаст экзамены, поступит в училище, получит профессию…

— Ох, беда… — испугался Митрич.