Учитель
Шрифт:
— Здравствуй, Максим!
— Да мать моя женщина, Полина! Какого лешего?
— С Новым годом тебя.
— Взаимно. Тебя тоже.
— Может ты пригласишь меня?
— Извини, у меня полная засада.
— Ты что не один? Кто она?!
— Мля, Полина, ты о чём?
— А кто у тебя за спиной?
— Не понял! — Я повернулся. Литвинова в этот момент, ящерицей проскользнула в квартиру и рванула в комнату, я не успел её поймать. Ожидаемо, в комнате никого Полина не обнаружила. Она села на диван и заревела. Да чтоб меня. Хорошо, что на Новый год
Я тяжко вздохнул. Надел спортивные штаны, так как всё ещё находился в одних трусах. Сел рядом с ней на диван, обнял её одной рукой за плечи, прижимая к себе. Она прижалась, обхватив меня своими руками под мышками за торс, продолжала тихо завывать.
— Полина, прекращай реветь. — Она продолжала, всхлипывать и ныть, уткнувшись мне в грудь. — Перестань. Убедилась, что я сплю один? Тогда чего ревёшь? — Завывания стали тише, но не прекратились совсем. Больше стало всхлипываний. Грудь с правой стороны у меня была уже вся мокрая. — А вообще очень даже замечательно. Ты ещё пореви. И побольше слёз. Давай подруга.
Она чуть отстранилась, подняла личико и посмотрела на меня заплаканными глазами.
— Почему?
— Как почему? Ты меня удивляешь, а ещё на медаль идёшь? Я же с тобой на воде сэкономлю. Вот так ещё посидим и мне душ принимать не надо будет. Считай, я его уже принял. — Посмотрел на неё честными и серьёзными глазами. Она замолчала. Даже завывания прекратились, только всхлипывала.
— Я дура, да? Ты надо мной смеёшься?
— Кто смеётся? Ты видишь, что я смеюсь? Да я сама серьёзность, как у страуса Нандо и трёх павианов!
Она опять ткнулась мне в грудь, руки не разъединяла, только крепче прижималась ко мне. И вот что ты с ней будешь делать, Макс? Вот угораздило тебя попасть под такие молотки!
— Я знаю, что я дура. Что так нельзя. Но я, Макс, ничего с собой поделать не могу. Тебя не было. Я тебе звонила, хотела поздравить с Новым годом, даже приехать к тебе. Вкусного чего-нибудь привести. А тебя нет. Ни 31, ни первого, ни второго, ни третьего не было. И телефон у тебя был отключен.
— Я уезжал.
— Куда? — Тихо прошептала она.
— Далеко. Надо было мне. Поль, пойми, я взрослый человек. У меня дела могут быть. Ты лезешь ко мне, стараешься собой заполнить всё вокруг меня. Так нельзя, малыш. Мы же с тобой говорили уже на эту тему. Я думал, что ты поняла. Но вижу, я ошибся. Ты меня так только отталкиваешь. Я не люблю, когда на меня давят, когда лезут туда, куда не просят. В конце концов, ты меня вынудишь и я уволюсь на фиг с работы и уеду. И ты не узнаешь, куда я уехал. Если ты этого добиваешься, тогда я подам заявление на увольнение и после каникул на работу уже не выйду.
— Не надо, Макс. Не уезжай. Я обещаю тебе, что я больше так не буду. Скажи мне только, я хоть немножко, хоть капелюшку нравлюсь тебе. — Она смотрела на меня, снизу вверх. М-да, тяжело в деревне без гаубицы и миномёта.
— Честно?
— Конечно, честно. — Её глаза расширились, она замерла, вцепившись в меня.
— Поль, а где твои очки?
— Я линзы надела…
— Хорошо, я тебе скажу. Да, ты мне нравишься, как женщина… Так стоп! Только давай мы с тобой договоримся раз и навсегда, что все разговоры о любви, об отношениях между мужчиной и женщиной, я имею ввиду близость и так далее, мы возобновим тогда, когда ты закончишь школу и поступишь в институт. К этому времени ты станешь взрослой. Уже больше не будешь моей ученицей, а будешь молодой, красивой женщиной, за которой уже можно спокойно ухаживать, приглашать на свидания, дарить цветы, целовать и возить на море. А до этого, никаких разговоров, в школе и при всех общаемся, как учитель и ученица. Ты не бегаешь за мной, не шпионишь, не подглядываешь, не подслушиваешь, не караулишь у подъезда. Не приезжаешь ко мне без разрешения. Договорились?
— Договорились. — Она улыбалась. — Макс. Прости меня пожалуйста.
— Считай, что простил.
— Макс, а… Нет, извини, я просто хотела спросить, можно?
— О чём?
— Об отношениях. Нет, Макс, я всё поняла. Просто, как это?
— Что как?
— Как это, между мужчиной и женщиной. Я не знаю и не представляю какие ощущения испытываешь при этом самом. Нет, я видела в кино… Ну ещё видела по сети… — Она неожиданно покраснела.
— Так насчёт сети, поподробнее?
— Ну, Макс, это стыдно.
— Ты порно смотрела что ли?
— Ну да. Только родители не знают. Не говори никому.
— Никто не знает, даже братья с сёстрами?
— Нет. Хотя некоторые мои сёстры уже попробовали с парнями. А братья все уже попробовали. И не один раз. Макс, пожалуйста. Только родители не должны узнать.
— Я не собираюсь им закладывать вас. А какое именно порно смотрела?
— Ну там, парень с девушкой были. Сексом занимались… Везде.
— В смысле, везде? По квартире бегали, как угорелые? Или на потолке тоже?
— Ну, Макс. Везде, это везде… У девушки.
— Весело! А ещё в каком жанре смотрела?
— Ещё, одна девушка была и два парня. — Совсем покраснела.
— Однако! — Смотрел на Полину с верху вниз возмущённо и с шокировано-педагогическим осуждением. — Это куда наша молодёжь катиться? Кошмар какой! Полное падение нравов и морали!
— Макс, ты чего? Сам-то, голый перед объективом с такой же голой шалавой позировал.
— Ты стрелки на меня не переводи! Я старше тебя, это раз. Во вторых, я мужчина, мне можно. В-третьих я был пьян и не в адеквате.
— Что значит, я мужчина, мне можно? Это почему тебе можно, а нам девочкам нельзя?
— По кочану! Девушка, выходя замуж, должна быть чистой, пушистой и белой, яки северный песец, и вкусно пахнуть.
— Вкусно это чем?
— Вкусно, это значит чем-нибудь вкусным. А не левыми самцами! — Девчонка вытаращилась на меня.
— То есть, мы должны вкусно пахнуть, а от вас может нести всякими подзаборными шалавами так, что птицы на лету падать замертво будут и насекомые в радиусе пяти метров от вас дохнуть. Ты считаешь, Максим, что это нормально?