Учительница в школе для маленьких магов
Шрифт:
Сознание вернулось обратно, магия — нет. Я вновь почувствовала себя как в клетке, а канал, по которому из меня утекала сила, оставался открытым, пусть и стал уже.
Если бы Макс оставался там, на расстоянии, он бы преуспел. Но Алессандро пошел на сближение, и его противник ответил тем же, вновь оказавшись подле меня.
Увы, шансов хотя бы руку поднять и дотянуться до Макса у меня не было. Зато я вновь рванулась к нему ментально. Запуталась среди чужих мыслей, едва не потерялась в пелене кошмарных задумок и совершенно идиотских идей, подцепила на крючок и потянула на себя, пытаясь выдрать свою
Макс мотнул головой. Он с трудом ушел от следующей атаки Алессандро, вскинул руки то ли в защитном жесте, то ли нападая таким образом, и вокруг гроба вспыхнуло алое зарево. Я почувствовала, что стеклянные стенки становятся теплее, но в эту секунду мне было абсолютно наплевать, что со мной случится. Дезориентировать противника, вот что важно.
Жар нарастал. Он постепенно перекидывался и на моё тело, а я, совершенно недвижимая, не могла даже на сантиметр сдвинуться с места, сжаться, чтобы тепло не достигало своей цели. Зато вцепилась клещом в сознание Макса.
Тогда он направил удар на меня. В голове словно что-то взорвалось, и меня выбросило из чужого сознания, быть может, уже окончательно.
Я видела, как Макс развернулся к Алессандро, как раскинул в стороны руки, и вокруг его пальцев закружилась чернота. Я поняла, что это какое-то смертельное заклинание, которое убьет не только меня и Ренци, а и самого Макса, зато погубит напоследок мир, попыталась этому воспрепятствовать…
И ничего сделать не успела.
Ощущения были такие, словно кто-то перерубил нить. Вот она, тонкая, была между мною и Максом, а вот — кто-то опустил тяжелый топор, и лезвие разорвало эту магическую связь. То, что ещё не успели из меня выпить, может, половина или треть прежнего потенциала, осталось во мне, остальное вновь принадлежало Максу, но важно было другое.
Даже не то, что он не мог меня иссушить.
Вокруг его тела образовывалась паутина. Переплетение тонких белых и черных ниточек… Она обвязывала его запястья, поднималась выше, к плечам, жгутом обернулась вокруг шеи. Макс дернулся и замер.
— Проклятье, — прохрипел он. — Сетка.
Алессандро говорил что-то про сеть Тёмного и Светлого лорда — наверное, это была какая-то особая магия, вроде знаков, с помощью которых их призывали к правосудию. И теперь паутина заклятья постепенно затягивала Макса.
Он уже не мог пошевелиться. Его волю, впрочем, ничего не подавляло, зато тело держало крепко, так крепко, что не выберешься.
Он дернулся, пытаясь обрести свободу, но тщетно.
— Увы, — протянул Алессандро, — иногда такое бываешь, когда хочешь слишком многого. Но ты ещё можешь немного облегчить свою участь, если расскажешь, как её расколдовать.
Алое зарево вокруг меня наконец-то погасло, и я чувствовала, как постепенно ослабевало жжение. Магия… Теперь её стало меньше, но это, наверное, даже к лучшему. Я сомневалась, что смогла бы когда-то научиться контролировать всё то, что было у меня в распоряжении прежде, а теперь по крайней мере действительно обладала сносными объемами силы.
Но больше всего мне хотелось выбраться из стеклянного плена.
Алессандро остановился рядом со мной и склонился над гробом. Я приветственно моргнула —
— Успел, — выдохнул Алессандро. — Когда ты внезапно пропала, я боялся, что он потащит тебя в какое-то другое место. Хорошо, что ты оказалась здесь. Мы даже не успели толком сделать сеть, пришлось отвлекать его… Некоторое время.
— Эта сеть, надеюсь, держит его также хорошо, как меня сейчас гроб, — прохрипела я с трудом.
— Сильнее, — усмехнулся Алессандро. — А с твоим гробом мы сейчас разберемся, не переживай. Попытайся расслабиться.
Легко сказать!
Всё, что я смогла — закрыть глаза, рассчитывая на то, что так процедура пройдет не столь пугающе. Наверное, зря… Потому что опять стало жарко, и, пожалуй, ещё более неприятно жарко, чем прежде.
Я услышала смешок Макса, потом ещё один, и в душе поселилось мерзкое гадкое чувство, что он продумал гораздо больше, чем могли предположить мы с Алессандро. Уж чего-чего, а коварства этому человеку не занимать, и сейчас он торжествовал.
— Ничего ты не сделаешь, учителишка, — усмехнулся он. — Потому что моя магия сильна, а я успел достаточно вытянуть из неё, чтобы запечатать там навечно. Ты можешь прожигать этот гроб колдовством сколько хочешь, а только будешь причинять ей боль. Но не переживай, она в нём не умрет! Если её хорошо кормить, конечно, и поить водичкой. Потом привыкнет…
Паралич.
Я сталкивалась с этим не на словах — дедушка последние годы своей жизни был парализован. Лежал на кровати и не мог пошевелиться, говорил, что не чувствует своего тела. Я очень его любила, пожалуй, сильнее, чем родителей или даже сестру, и мне нравилось сидеть с ним и подолгу рассказывать о том, как прошел мой день. Но он умер, и я чувствовала себя совсем разбитой, а потом встретила на свою голову Макса и призналась ему очень скоро, что самый большой мой страх — это паралич.
Потому что так от тебя ничего не зависит. Ты даже повеситься не можешь, чтобы прекратить свои мучения! А родные тебя не убьют, потому что, во-первых, это слишком жестоко — просить их о таком, а во-вторых, совершенно противозаконно.
И вот, теперь я была пленницей собственного тела и магии, которую из меня же выкачали, чтобы здесь меня закрыть.
— Отличный план, — усмехнулся Алессандро, и я поняла, что он обращается к Максу, — у которого есть только один недостаток. Есть магии настолько похожие, что с их помощью можно вскрывать заклинание друг друга, как будто родным ключом.
— Да, есть, — хмыкнул Макс. — Но ты в самом деле полагаешь, что так легко найдешь того, кто обладает силой, парной к моей?
— Ну, уже не совсем твоей… А искать мне придется недолго, — вздохнул Алессандро.
И гроб вновь раскалился до предела.
Магия Алессандро проникала внутрь, в стекло, и как будто дробила его на мелкие кусочки. Ощущения были не из приятных; мне казалось, будто меня тоже дробят, в меня проникают магией. Мы с Алессандро оказались близки, гораздо ближе друг у другу, чем я и Макс — впрочем, это с любой точки зрения логично, — но даже такой близости недостаточно, чтобы энергия, вливаемая в пространство вокруг меня, не казалась чужеродной.