Удача бродяги: Рядом, но не вместе
Шрифт:
– Школа была на соседнем острове, – обрадовалась я возможности сменить тему – мы ездили туда на лодке. Три дня в неделю жили там, в специальном детском корпусе, три дня – уроки по сетке. Но тебя же не это интересует?
– Я никогда не учился так, как ты. Уроки… задания, наверное… игры.
– Но ты много знаешь.
Это было странно. Образование – фундамент общества. Хотя о чем это я. Где Нордвелл, и где общество.
– Знаю. Да. Пришлось… Так что ты хотела мне сказать?
– Что Освальдесу скоро понадобится твоя помощь. А еще, что
Он махнул рукой:
– Знаю. Следил. Сетка открытая…
– Эй, ты в порядке? Я спрошу у Освальдеса, может тут есть какая-нибудь нормальная аптечка?..
– Да мне нельзя это все. Ничего, Реми. Ничего, через пару часов буду в порядке…
Я усомнилась, но как оказалось, совершенно напрасно. Примерно через час с небольшим Нордвелл появился в зале полетного контроля бодрым и свежим. Хотя следы утренней мрачности с его лица исчезли не до конца. Он мог обмануть кого угодно, но я-то уже давно за ним наблюдаю, привыкла.
Караулили нас у самого входа в туннель – мы были начеку, и только потому нас не разметало по космосу жалкими кусочками протоплазмы.
Как потом пояснил Освальдес, нашему кораблю попытались сбить настройки зеркальных полей, заставив отказаться от маневра и уйти на одну из немногих доступных орбит. Им это почти удалось – шкала модулятора в какой-то момент скакнула в красную зону так, что сработал звуковой сигнал.
Я уже морально готовилась, что нам придется принять неравный бой, но сеньор Освальдес хладнокровно вырубил пищалку, и что-то скомандовал Нордвеллу на том варианте разговорного языка, который понимают лишь грузчики и технические специалисты узкого профиля.
И мы не вылетели из туннеля, не разбились и не сошли с курса. Мы даже немного еще ускорились – меня вдавило в кресло и мотануло влево.
Нордвелл затейливо ругался сквозь зубы, рядом снова что-то пищало, но мы уже были в червяке, а значит достать нас не смог бы даже какой-нибудь случайно оказавшийся рядом бог.
Может, перед началом маневрирования, мне надо было остаться в каюте – нервы, наверное, были бы спокойнее. Но упустить возможность понаблюдать за гиперпереходом из самого первого зрительского ряда я не могла. Теперь-то пожалела, но кто знал, что «уход в червяка» поначалу похож на ускоренное падение к полюсу планеты?.. наперегонки с неизвестно, какими врагами.
Оживали доселе темные шкалы. Зажигались предупреждения. Что-то пищало на разные голоса. Чтобы избавиться от этого мельтешения я стала смотреть на руки Нордвелла – они, откликаясь на команды Освальдеса, по очереди перезапускали сбоящие системы. Системы перезапускались, шума становилось меньше. А потом мой взгляд сам переместился на его лицо. И я поняла, что на этот раз – обошлось. Нордвелл азартно улыбался и был так увлечен нашим управляемым падением в туннель, что, пожалуй, взорвись рядом бомба – не заметил бы.
Переход завершился за считанные минуты, но работа
В смысле, что мы теперь будем делать? Куда полетим? Как вернемся?
По тону обоих мужчин я понимала, что мы еще не выпутались из этой переделки, но не хотела лезть под руку с несвоевременными вопросами.
Так что в какой-то момент я просто ушла. Полюбовалась по сетке видом на здешний вариант Гелиоса, совсем не похожий на «наш». Гигантская экзопланета оказалась слишком синей, и у нее не было спутников – только два тусклых, хотя и больших по площади, кольца.
Я брела по страховочной галерее между грузовыми деками – слушала голос двигателя, ла Вспоминала.
Сегодня я вдруг увидела Нордвелла по-другому, как будто он, как я или Луис, просто человек. Обычный. Со слабостями, ошибками, недостатками. Хотя, о его недостатках я была в курсе с первого момента нашего знакомства. Да и о слабостях, если подумать. Насчет же ошибок…
Трюмы, в которых находятся контейнеры, опечатаны до порта назначения. Но их соединяют пустые, довольно длинные переходы, и я брела по ним, наматывая круг за кругом, пока мне, наконец, не послышались шаги. Меня догонял Нордвелл.
Нетерпеливо махнул рукой, приказывая остановиться. Когда поравнялись, сказал:
– Все, мы на курсе. Без критических повреждений.
– Это хорошо?
Криво улыбнулся, потом отмел взмахом руки сомнения:
– Я должен извиниться. Я давно… в общем, я привык полагаться только на себя и не могу быстро изменить стиль жизни так, чтобы другим было комфортно.
«Вот это поворот», – подумала я. И еще подумала – «Наверное, он раньше никогда не извинялся. Не умеет».
– Хочу сказать, всему есть объяснение и, хотя оно меня не красит…
Смотреть и дальше, как он пытается выдавить из себя что-то похожее на раскаяние, я не стала.
– Я знаю, что ты не подарок. Не мучайся.
Смотрел на меня несколько мгновений. Я так и не поняла, чего в этом взгляде больше – облегчения, что объясняться не придется, или удивления от того, что не стала расспрашивать. Он все-таки кивнул, соглашаясь, что так будет лучше.
Но кое-что я все-таки выяснить у него была должна.
– Расскажи, во что я ввязалась. И что будет дальше – завтра. Потом.
Вздохнул, сбился с шага. Сказал:
– Пойдем-ка я тебя провожу. Кажется, кто-то переволновался?
– Так и знала! Снова уходишь от ответа. Надо было давно привыкнуть…
– Ладно! Что ты хочешь знать?
На самом деле до жилой части было недалеко, мы вернулись через полминуты. Нордвелл вновь открыл свою дверь, приглашая войти. На этот раз я предпочла тоже сесть на пол, чтобы не смотреть на него сверху.