Удача – это женщина
Шрифт:
— Отпустите его, — вдруг раздался спокойный голос.
Сэмми почувствовал, как его руки обрели свободу, а налетчики отошли в сторону. Он во все глаза смотрел на них, продолжая тяжело дышать и постанывать от боли. Это были китайцы, вооруженные небольшими, острыми, как бритва, ножами с широкими лезвиями, которые люди, подобные им, носили в красных чехлах, пристегнутых к поясу. Сэмми сразу понял, что сопротивляться бессмысленно.
— Садись, — приказал тот же самый голос, обладателя которого было трудно рассмотреть во мраке.
Сэмми подчинился
— Кто вы такие? — спросил он — И что нужно от меня китайцам?
Лаи Цин сделал шаг вперед и вышел из темноты, сжимая в руке фонарь.
— Мне хочется услышать вашу исповедь, мистер Моррис, — ледяным голосом проговорил он.
Сэмми испуганно посмотрел на него. Во внешности этого китайца что-то показалось ему знакомым, но он не мог решить, знает ли он китаезу лично или же дело тут в том, что для любого белого все желтолицые на одно лицо.
— Что вы сделали с Джошем? — прорычал Сэмми угрожающе.
— Ты его больше никогда не увидишь, — сообщил китаец мелодичным, но оттого не менее зловещим голосом.
Сэмми почувствовал, как безумная, слепая ярость завладела всем его существом. Это была ярость того сорта, при которой люди теряют контроль над собой и бросаются очертя голову навстречу опасности… Они отобрали у него Джоша… наверняка причинили ему боль… а может быть, даже убили?
Выхватив из кармана нож, Сэмми неожиданно для всех кинулся на китайца.
Лаи Цин увидел, как в свете фонаря блеснул клинок, потом почувствовал, как лезвие впилось ему в щеку, и теплой струйкой потекла кровь. Но он остался недвижим, словно скала. Его спутники в мгновение ока повалили Сэмми на пол и скрутили ему руки. Тогда Лаи Цин нагнулся и поднял нож, выпавший из ладони Морриса.
— А теперь ты сделаешь все так, как я тебе скажу, — спокойно сказал он.
Сэмми поставили на колени, причем один из налетчиков держал его сзади за локти, а другой — за шею, с ножом наготове. Лаи Цин положил на пол рядом с Сэмми лист писчей бумаги, ручку и чернильницу и сказал:
— Возьми ручку и пиши то, что я тебе продиктую.
Сэмми посмотрел сначала на Лаи Цина, а затем на бумагу и ручку, но не шевельнулся. Человек, державший его за шею, молниеносным движением резко ткнул его коленом в спину, и Сэмми, мгновенно поняв чувствительный намек, взял ручку и стал ждать, что последует за этим.
— Отпустите его, — скомандовал Лаи Цин, и Сэмми сразу же получил возможность двигаться. Он потряс не совсем трезвой головой и подумал, что все происходящее похоже на сон, на какой-то один большой ночной кошмар, который никак не может кончиться. Что им от него надо? «Исповедь» — так, кажется, сказал главный китаец…
Сэмми поднял глаза. Лаи Цин спокойно встретил его взгляд.
— Ты напишешь следующее, — сказал он — Я, Сэмми Моррис, сознаюсь в том, что убил пять невинных людей.
— Нет, — проревел Сэмми, отшвырнув ручку — Вы не сможете меня заставить написать такое.
Лаи
— Теперь ты знаешь, что чувствовали твои жертвы, — сказал Лаи Цин — Ты ощущаешь ужас и беспомощность, точно так же, как и они. Бери ручку и пиши.
И, содрогаясь от страха, Сэмми начал писать под диктовку Лаи Цина:
«Я сознаюсь в убийстве моего школьного товарища Мерфи…»
Сэмми остановился — он был в отчаянии. Никто не знал об этом преступлении, никто, кроме Джоша. Ведь он рассказал обо всем только слепому и немому Джошу… Ведь только он — больше некому — мог знать о Мерфи.
— Пиши!
Нож снова коснулся шеи Сэмми, и он торопливо стал выводить: «Я сознаюсь в убийстве трех женщин, в котором обвиняли моего друга Джоша Эйсгарта».
Воздух вырывался из груди Сэмми короткими, шумными толчками. Должно быть, Джош все время его надувал, притворяясь беспомощным калекой, а сам слушал и мотал на ус… он и донес.
Мучимый страхами и сомнениями, Сэмми поднял голову и опять взглянул на китайца. Вдруг его челюсть отвисла, а из груди вырвался сдавленный хрип. Он наконец узнал его. Да, это был он, тот самый китаеза, который заграбастал себе Фрэнси Хэррисон после мнимой смерти ее жениха! Это она все рассказала китайцу! Она и послала его сюда, чтобы выколотить из Сэмми эту дьявольскую исповедь. Она и только она вновь отобрала у него Джоша!
— Пиши, — последовала очередная команда. Голос Лаи Цина был холоден как лед и едва не звенел от скрытого напряжения. Сэмми вновь нагнулся к бумаге и послушно написал все, что ему продиктовали.
— Подписывай, — потребовал Лаи Цин.
— Где Джош? Что вы с ним сделали? — завопил Сэмми — Вы не имеете права отнимать его у меня. Мы с ним братья, мы любим друг друга… Я спас его, я ухаживал за ним, я всегда…
— Подписывай! — с каменным выражением лица повторил Лаи Цин.
Рука Сэмми дрожала, и он был едва в состоянии держать перо, поэтому подпись получилась корявой и неровной.
— Распишись снова, — скомандовал Лаи Цин — Я хочу, чтобы каждый смог узнать твою подпись.
Лезвие ножа, уже в который раз оказалось у горла Сэмми, и подпись получилась куда разборчивей.
Лаи Цин кивнул своим людям, и те, схватив Сэмми за руки, опять завели их ему за спину и стали выкручивать до тех пор, пока Сэмми не заорал от боли.
Лаи Цин спокойно поднял бумагу и внимательно перечитал ее. Потом, удовлетворенный, одобрительно кивнул головой. Подойдя к Сэмми поближе, он довольно долго всматривался в его горящие от ненависти глаза. Это были глаза самого настоящего убийцы, маньяка, который убивал, не задумываясь и не сожалея о содеянном. Он, несомненно, убил бы и Фрэнси, если бы смог.