Удача мертвеца
Шрифт:
— Поганые испанцы, — прошипел он.
— Зато можно взять неплохой приз, — улыбнулся Паккард, по-своему понимая реакцию капера.
Я отхлебнул вина, наблюдая за офицерами.
— Недавно в порту слышал новость, будто возле Пуэрто-Рико объявился какой-то новый пират, — произнёс лейтенант Адамс.
— Ах, эти пираты, — Томас махнул рукой. — Они приходят и уходят. Преступники и каторжники, все до единого.
— Разве вы и сами не промышляли разбоем, мистер Уэйн? — спросил лейтенант Моррисон.
— Позвольте! Я капер его королевского величества Карла Второго,
— А этот пират возле Пуэрто-Рико, какой у него корабль? — спросил я.
— Это только слухи, мистер Картер, — сказал лейтенант Адамс.
— Мне изрядно любопытно, мистер Адамс. Учитывая моё прошлое, — я хищно оскалился и, похоже, напугал Адамса.
— Люди говорят, что это бриг или бригантина, — ответил лейтенант.
Через полчаса нехитрых бесед и хорошего времяпровождения капитан Уэйн решил, что достаточно уже злоупотребляет гостеприимством британских моряков, и мы отправились обратно на «Левиафан».
Когда мы отплыли на расстояние выстрела, Том расстегнул камзол и сорвал шейный платок.
— Ненавижу эти чёртовы обеды и этикет! — прорычал он. — Чёртовы испанцы, как они успели так быстро!?
— Всё отменилось? — спросил я.
— Нет, Эдди, всё только стало гораздо интереснее. Проклятье! Шевелите вёслами, дьявол вас подери!
Гребцы ускорились, и через пару минут мы уже поднимались на борт «Левиафана». Уолш, как водится, доложил, что за время нашего отсутствия ничего не произошло, капитан приказал поднимать паруса и скрылся в каюте.
Я обернулся и посмотрел на английский фрегат. Может, мне показалось, но я различил троих офицеров, смотрящих на меня. Но мне, скорее всего, показалось.
Через полчаса мы уже на всех парах неслись к Ки-Уэсту, «Неустрашимый» остался далеко позади, но беспокойство капитана только усиливалось. Томас ходил кругами по квартердеку, словно разъярённый лев, и посматривал на паруса. Из шлюпа выжали максимальную скорость, ещё быстрее он мог идти, только если выбросить пушки и груз, но пойти на такое Томас не решился. Или ещё не решился, судя по его выражению лица.
— Рулевой, четыре румба направо! Курс на Нью-Провиденс! — рявкнул капитан.
Я подошёл к нему.
— Том, если курс проложен от Ки-Уэста, я не смогу проложить его от Чарлстауна. Даже если от Багам ближе, то мы просто никогда не найдём твоё золото.
Капитан повернулся ко мне, глаза его блеснули бешенством. Его рука машинально сжала рукоять пистолета.
— Бунтовать задумал? — прошипел он.
— Нет, я всего лишь взываю к голосу разума. Идти придется в точности, как шёл тот корабль, по журналу. Иначе это поиск иголки в стоге сена. Причём, в стоге сена размером с Лондон.
— Там уже вовсю рыщут испанцы. Найдем их — найдем и золото, — возразил Томас. — Обрасопить грот-марсель, негодяи, Маккормик, куда ты смотришь, командуй!
— А если они ничего не найдут? Полагаться на испанцев — очень рискованный
— Тем лучше для нас. Вернёмся к Флориде и прочешем район заново, — сказал Том.
— Не проще ли тогда сразу идти от Флориды? — спросил я. — Вряд ли испанцы отыщут нашу добычу за эти полдня, что мы потеряем. К тому же, у нас почти вся вода протухла.
Капитан глядел мне в лицо, в глазах его кипела злоба. Он, как и я, ненавидел отменять принятые решения.
— Будь по-твоему, Картер. Но если из-за тебя я потеряю своё золото, то не стану повторять ошибок Уильяма Мура. Я тебя просто пристрелю. Как бешеную собаку.
— Лады, — миролюбиво произнёс я, втайне празднуя победу.
Когда впереди показались красные черепичные крыши Ки-Уэста, пираты запели и стали работать вдвое усерднее. Пение, конечно, больше походило на ритмичные выкрики, но какие люди — такие и песни. Я и сам спел пару куплетов про пьяного матроса.
Все предвкушали отличный поход по местным кабакам, хвастались, горланили и смеялись. Единственная отрада в жизни простого моряка — как следует напиться на берегу, подраться и прогуляться по борделям. Некоторые капитаны, особенно британские, специально не давали матросам сходить на берег, ставили охрану и старались по максимуму ограничить команду. Но это не британский военный флот, а вольные пираты, и поэтому Томас не мог не отпустить своих людей в порт, как бы ему этого не хотелось.
Я стоял на носу корабля, рядом с бушпритом, и вспоминал, как впервые сошёл на берег после долгого плавания. Тогда я ещё служил простым матросом на британском корабле, пороховой обезьянкой, то есть, мальчиком на побегушках. У меня в то время ещё даже не начал ломаться голос, но я уже твердо знал, как стрелять из пушки, как ставить парус, как отдраить палубу до блеска, и, наконец, как убивать людей до того, как убьют тебя.
В те годы я не задумывался о том, что меня ждёт впереди. Я был типичным обитателем нижней палубы с простыми стремлениями и желаниями. Я хотел быть живым, сытым и одетым. Британский флот, в отличие от лондонских улиц, мог это предоставить хотя бы частично.
В первый раз мы прибыли в порт Барбадос, известный своими плантациями сахарного тростника. Там я впервые напился рома до невменяемого состояния. И там же я встретил человека, который изменил всю мою жизнь. Старый корсар в таверне рассказывал байки про сундуки золота, великие сражения и приключения, верный клинок в руке и надёжный пистолет за поясом. Я купил ему выпить и слушал его истории весь вечер, очарованный морской романтикой.
Впоследствии оказалось, что старик пиратов видел только издалека, служил он вовсе не у Ньюмена, а у безвестного английского торговца, не офицером, а простым матросом, а теперь зарабатывал тем, что дурачил молодых восторженных морячков. Но это уже никак не могло повлиять на моё решение. В тот день я твердо решил стать самым известным флибустьером.
«Левиафан» бросил якорь в бухте на севере острова. Тяжёлый чугунный крюк плюхнулся в прозрачную воду и мигом пошёл на дно, распугивая тропических разноцветных рыб.