Удача не плачет
Шрифт:
Андрей Дмитриевич объяснил, почему не приехал за мной лично. Ему хотелось, чтобы наша встреча произошла без свидетелей.
– Дженни, нам с тобой не пришлось контролировать чувства, а это важно.
И я была согласна с каждым словом. А вернуться с водителем я решила сама. И на это тоже имелась вполне объяснимая причина: требовалось некоторое время, чтобы спрятать от чужих глаз счастье, немного сгладить его. Я не желала им делиться ни с дядей, ни с тетей, ни с Викой. Они остались бы недовольны моим внутренним сиянием.
Машину
Осторожно закрыв дверь, сняв кроссовки, я взяла тапочки, бесшумно вспорхнула на второй этаж, зашла в свою комнату, подняла голову и улыбнулась.
«У меня есть отец. Самый лучший. И он заберет меня к себе».
Я знала, что Андрей Дмитриевич уже сегодня позвонит моему дяде, и собиралась по возможности подслушать хоть что-нибудь. Папа, а мысленно я все чаще называла его именно так, обещал сообщать новости. Мы обменялись номерами телефонов, и теперь это стало простым делом. Не совсем, конечно, простым, но… Я не хотела надоедать.
– Дженни, – раздался за спиной тихий голос, и я обернулась.
– Лиза… Лиза… Лиза… – затараторила я, подбежала к няне и обняла ее.
– Да тише ты, Марина Аркадьевна полдня ходит и ругается. Не слишком-то она умеет переносить чужую радость. Я к тебе на минутку заглянула. Что там?
– Он хороший, Лиза. Он зовет меня к себе. И я тоже хочу жить с ним… Не знаю, как объяснить…
– Не торопись очаровываться, Дженни. В жизни не все так просто, как кажется на первый взгляд. Но я рада за тебя и буду молиться о том, чтобы ты не ошиблась.
На обратном пути я вспоминала рассказ папы о его отношениях с мамой. И я чувствовала, что где-то настойчивой мухой жужжит недосказанность. Или показалось? Или есть вещи, которые попросту не следует знать пятнадцатилетнему подростку? Андрей Дмитриевич точно любил мою маму. И очень любил! В этом я ни капельки не сомневалась.
– Как же я не хочу расставаться с тобой, Лиза. А может…
– Нет-нет, даже не думай. Мое место здесь. – Она отстранила меня и коротко вздохнула. – Ты разумный ребенок, а вот Вика… Я не смогу ее оставить, без меня она пропадет. Хоть как-нибудь присмотрю. Ну все, я пойду, пока Марина Аркадьевна не появилась.
Перекрестив меня, Лиза направилась к двери. Походка ее была тяжелой, и мое сердце сжалось. Мне предстояла разлука с близким человеком, получится ли у нас видеться время от времени? Только если втайне от дяди и тети. Иначе у няни точно будут неприятности.
Я понимала, что долго в комнате отсиживаться нельзя. Волнение немного улеглось. Внутренне собравшись, я спустилась на первый этаж и пошла в столовую, где пили чай дядя, тетя и Вика.
– Ты уже вернулась? – Тонкие бесцветные брови Юрия Викторовича приподнялись.
– Надеюсь, ты не голодна. Тебя покормили? – Слова заботы прозвучали неестественно, и, кажется, Марина Аркадьевна
– Ну, какой твой отец? Говори! Быстро говори. – Вика подскочила с места, громыхнув стулом, и уставилась на меня, сгорая от нетерпения. – Почему он не зашел? Я бы с ним познакомилась. Он тебя и не провожал, что ли?
Неожиданно в душе появилось абсолютное спокойствие. Будто улетели все ветры, перестали колыхаться травинки, и даже бабочки замерли в воздухе, давая мне передышку после нескольких дней непрекращающегося беспокойства. Подойдя к столу, я села и кратко отчиталась:
– Я встретилась с папой. Мы познакомились. Он очень хороший человек, и я надеюсь, теперь мы будем видеться часто.
Сейчас не стоило говорить о наших с Андреем Дмитриевичем планах, он сам обещал решить организационные вопросы.
Опустившись на стул, Вика привычно принялась кусать губы, а потом посмотрела на родителей, пытаясь отыскать хоть какое-то объяснение происходящему. И ее можно было понять. Я – Дженни Щеглова, вдруг оказалась кому-то нужна, и мое будущее перестало рябить серым цветом. В нем появился теплый солнечный луч надежды…
У Марины Аркадьевны не получалось скрыть раздражение, и, задавая вопросы, она то мяла салфетку, то нервно размешивала сахар в чашке, то отодвигала, то придвигала блюдце. Большая грудь поднималась, опускалось, дыхание тети временами выходило шумным, и до меня долетал приторный аромат ее любимых духов.
Марина Аркадьевна потребовала полного отчета, и я без особых эмоций отвечала быстро и кратко. Наверное, со стороны я казалась роботом или чурбаном каким-то… Но столь важные чувства не должны были покинуть границ моей души.
Юрий Викторович в основном молчал. Глядя на меня неотрывно, он явно о чем-то думал. Эти неведомые мысли меня страшили, и я все время ждала нового восклицания Вики, чтобы переключиться на нее.
– Андрей Дмитриевич дал тебе номер своего телефона? – сухо спросила Марина Аркадьевна.
– Да.
– А он тебе что-нибудь подарил? – подавшись вперед, нетерпеливо спросила Вика.
– Нет.
– Может, он жадный?
– Он добрый и внимательный.
Дядя и тетя переглянулись, что означало: «Он смог расположить ее к себе… Непонятно… к лучшему это или к худшему?»
– А в гости отец тебя пригласил? – спросила Вика, и на ее губах заиграла победная улыбка. Она желала услышать отрицательный ответ.
«Он пригласил меня в свою жизнь», – хотела сказать я, но покачала головой, скрывая правду.
Андрей Дмитриевич позвонил Юрию Викторовичу около семи вечера. После разговора дядя и тетя сразу направились на второй этаж, в комнату для тайных бесед. А я устремилась на балкон подслушивать. Первый раз я боялась не того, что меня обнаружат, а того, что услышу новости, которые меня убьют. От дяди и тети я могла ожидать чего угодно. Да и толком я не понимала, хотят они меня отдать или нет?