Удачи тебе, сыщик!
Шрифт:
– Большой? – Гуров скорчил гримасу. – Росту среднего, мне вот так, – провел он ладонью под ухом. – Но вот с такой головой, – и сомкнул руки в кольцо.
– Значит, урод, – сказал Капитан. – Выйдет на пенсию, пусть приезжает, мы ему номер поставим, будет народ веселить.
– Передам. – Сыщик посерьезнел. – У меня к тебе просьба.
– Не надо, – быстро ответил Капитан, выставив перед собой ладони.
– Стерпишь, – сказал Гуров и изложил свою просьбу: – Сейчас сюда генерал заявится, так ты о нашем разговоре помалкивай, ему пока ничего знать не следует.
– Это
– А в огромной голове огромное количество мыслей помещается, порой лишние, – перебил Гуров. – Договорились?
Как на сцене театра, точно на реплику, в дверь постучали, и, не ожидая ответа, в кабинет вошел генерал Орлов, обменялся с Колесниковым рукопожатием и заговорил так, будто они знакомы многие годы:
– Алексей Иванович, вы один из отцов города, неформальный лидер, используйте ситуацию, наведите порядок в милиции. Соберите в мэрии авторитетных, уважаемых людей и помогите кадрам УВД подобрать людей на должности участковых.
– А генерал? – спросил Колесников.
– Вашего генерала его подчиненные да и прокуратура продали с потрохами, он в Москве задержан. Когда я привезу документы, его арестуют, пришлют другого. Но не обольщайтесь: генерал, даже распрекрасный, навести в городе порядок не может, а участковые могут. Я вам попозже расскажу, как и где подобрать нужных парней, а пока я забираю своего сыщика, нам надо потолковать.
– Толкуйте здесь, Петр Николаевич, – Колесников вышел из-за стола, – я пойду на конюшню, дела.
Когда он вышел, Орлов повернулся к Гурову, взглянул, словно прицеливался, и сказал:
– Чую, у тебя новости. Выкладывай.
– Какие новости? – удивился сыщик. – Ты был в прокуратуре, говорил с Москвой, затем с Рогожиным. А я лишь беседовал с сыщиком Гуровым да в затылке чесал.
– Лева, ты врать не умеешь, вижу, что-то придумал, принял решение. Рассказывай.
– Петр, не изображай Вольфа Мессинга, как дела в прокуратуре – понятно, выкладывай, что рассказал Рогожин?
Орлов чувствовал, Лева темнит, что-то задумал, но генерал знал упрямство своего друга: не хочет говорить – уговаривать бесполезно. Он потер лицо, погримасничал и сказал:
– Как ты и предполагал. Шантаж. Угрожают убить медведя, требуют достать из-под пола посылку, кому передать, пока не сообщили. Михаил пол вскрыл, вытащил довольно увесистый тючок, килограммов двадцать, на ощупь мягкий. Вскрывать я не стал, так как нужен специалист. Говорила с Михаилом женщина, он убежден, что она к уголовщине непричастна.
– Что ты решил? – спросил Гуров.
– Решение простое, боюсь, выполнить его будет сложно. Содержимое посылки вытряхнуть, изготовить «куклу», вложить в нее грамм сто наркотика, проследить путь следования, задержать получателя.
– Константин Васильевич Роговой, – сказал Гуров.
– Заклинило тебя на этом толстяке, ты ему прошлогодний номер с крахмалом простить не можешь. Дело не в получателе, а в исполнителях транспортировки. Если это героин, то, значит, стоимость около двадцати миллионов долларов, следовательно, исполнители будут высококлассные. А у нас кто? Эх, нам бы сюда
– Можно позвонить, но не успеют. – Гуров взглянул на часы. – Сейчас пятнадцать, на вечерний рейс не успеют. Наркотик заберут этой ночью, а скорее всего завтра поутру.
– Значит, ты, да я, да мы с тобой, – усмехнулся Орлов. – Признаться, из меня помощничек весьма хреновый.
– Не прибедняйся.
– Нужна засада, а генерал, известно, говорить-руководить горазд, а сидеть-терпеть, бежать-драться… – Орлов вздохнул. – Был конь, да изъездился.
– Бежать и драться – операцию провалить, а наблюдать – я людей найду.
– Местных ментов брать нельзя, там чистых и нечистых пятьдесят на пятьдесят, не угадаешь, хоть один, да затешется, тогда провал.
– Нам Колесников своих ребят даст, – ответил Гуров. – Парни ловкие, сильные, выносливые.
– Артисты? Зачем им ввязываться?
– Во-первых, они уже ввязались, во-вторых, они мне сегодня еще больше задолжают, а люди они – гордые, самолюбивые, долги всегда отдают.
– Ты сумеешь им выдать убийцу?
– Нет, убийцей начнем заниматься завтра, – ответил Гуров, открыто посмотрел другу в глаза, опровергая суждения генерала, что сыщик Гуров врать не умеет. – Ты возвращайся в прокуратуру, а то при тебе они так решают, а без тебя могут решить иначе; я же занимаюсь подготовкой группы наблюдения, инструктажем. Встречаемся в гостинице часиков в десять-одиннадцать.
– Ты никаких глупостей не задумал?
– Обижаешь, генерал, мне уже пятый десяток.
Орлов взглянул на друга с сомнением, пробурчал невнятно, разобрать можно было лишь «известный авантюрист», и ушел. Сыщик с довольным видом уселся в кресло Капитана, вытащил из правого нижнего ящика стола хлеб и колбасу и начал сооружать бутерброд.
Первым, конечно, явился Сильвер, сказал, что нынче колбасу едят только начальники, включил электрический самовар, достал из кармана краюшку ржаного хлеба с салом. Естественно, что вторым в кабинет пришел Классик, от него слегка попахивало, но он был, как сам выразился, «трезв до неприличия». Потом дверь уже практически не закрывалась. Приходили руководители номеров, прибыл и администратор Жуков в сопровождении неизменной Матильды, через несколько минут в кабинете собрались все, кто был и вчера, когда сыщик сказал, что готовится арест убийцы и его руководителя. Последним пришел хозяин, принес огромную коробку с тортом. Гуров, уступая место, вышел из-за стола, но Колесников махнул рукой:
– Сидите уж, как-никак вы полковник, а я только Капитан. Сидите и рассказывайте, кого вы вчера схватили и как наша доблестная милиция в очередной раз лопухнулась?
– Рассказывать нечего, а что есть, то пока нельзя.
– Не положено, – изрек Сильвер.
– Совершенно секретно, – добавил Классик.
– Вы, извините, изволите мою колбаску кушать, – сказал Колесников. – Хозяин, гость, дело житейское. А вот что люди налоги платят, вам огромную зарплату выдают, а вы мышей не ловите, в секреты играете, то это не житейское дело, а просто безобразие!