Удачливый крестьянин
Шрифт:
Полной противоположностью Версалю был «город» – Париж. То, что таилось в нем «запретного» и «крамольного», выхлестнулось наружу в первые же недели Регентства. Все светское общество как бы очнулось после долгой спячки и бросилось на поиски наслаждений. По всему Парижу стали открываться игорные дома, различные увеселительные заведения и сомнительные притоны. Их посетители во главе с самим регентом герцогом Филиппом Орлеанским откровенно щеголяли своим цинизмом и аморальностью. Как писал Пушкин, «ничто не могло сравняться с вольным легкомыслием, безумством и роскошью французов того времени. Последние годы царствования Людовика XIV, ознаменованные строгой набожностию двора, важностию и приличием, не оставили никаких следов. Герцог Орлеанский, соединяя многие блестящие качества с пороками всякого рода, к несчастию, не имел и тени лицемерия. Оргии Пале-Рояля не были тайною для Парижа; пример был заразителен. На ту пору явился Law, алчность к деньгам соединилась с жаждою наслаждений и рассеянности; имения исчезали; нравственность гибла; французы смеялись и рассчитывали, и государство распадалось под игривые припевы сатирических водевилей». [130]
130
А.
Молодость Мариво прошла в эту эпоху; именно тогда он сложился как писатель. Приехав в Париж в 1710 г., он сразу попал в атмосферу фрондирующих салонов, литературных кофеен и театральных кулис, в атмосферу острых идейных споров, художественных поисков, свободомыслия, изысканного острословия и веселости. Эта своеобразная атмосфера воспитала его, сделала из него литератора.
Биография Мариво изучена плохо. Свидетельства о нем современников – достаточно отрывочные и противоречивые – не собраны, рукописи писателя по всей вероятности не сохранились, письма его не разысканы и не изданы. Ближайшие друзья Мариво – Фонтенель, Ла Мотт, Гельвеций, г-жа де Тансен – о нем не писали; откликов на его произведения появлялось немного. Поэтому, когда Даламбер в конце жизни решил включить «Похвалу Мариво» [131] в свою «Историю некоторых членов Французской Академии с 1700 по 1772 год», он смог воспользоваться весьма скудными материалами, наиболее значительными из них были статьи аббата де Ла Порта (1759) и Лебро де ла Версана (1769), а также неприязненный некролог Ш. Палиссо (1764). Лишь спустя сто лет была предпринята первая серьезная попытка разобраться в обстоятельствах жизни Мариво – мы имеем в виду выдержавшую четыре издания книгу Гюстава Ларруме [132] (Это исследование не утратило своего значения до наших дней, хотя ряд утверждений его автора оспорен и отвергнут). Подлинно научную разработку биографии Мариво начала в 1938 г. известный французский литературовед Мари-Жанна Дюрри; ее изыскания завершились выходом небольшой, но содержательной книги. [133] Профессор Сорбонны Фредерик Делоффр тщательнейшим образом изучил текстологию писателя, [134] что позволило ему воссоздать внешнюю сторону биографии Мариво – некоторые обстоятельства работы писателя над основными своими произведениями, точные даты их появления в печати, отклики критики и т. п. На основании накопленного наукой материала итальянский исследователь Джованни Бонаккорсо написал увлекательную работу о молодости Мариво, о его раннем творчестве. [135] Заслуживают также упоминания небольшие, но содержательные работы Клода Руа, [136] Марселя Арлана [137] и Поля Газаня, [138] в которых не столько выясняются малоизвестные биографические факты, сколько дается суммарный человеческий и литературный портрет Мариво.
131
D'Аlambert. Oeuvres, t. III. P., 1822, p. 577–601.
132
G. Larroumet. Marivaux, sa vie et ses oeuvres. P., 1882, (4 'ed. – 1910).
133
M. – J. Durry. A propos de Marivaux. P., 1960
134
F. Deloffre. Une pr'eciosit'e nouvelle: Marivaux et le marivaudage. P., 1955 (2 'ed. – 1967)
135
G. Bonaccorso. Gli anni difficili di Marivaux. Messina, 1965.
136
Cl. Roy. Lire Marivaux. P., 1947.
137
M. Ar land. Marivaux. P., 1950.
138
P. Gazagne Marivaux par lui-m^eme P., 1954
Но несмотря на появление всех этих содержательных и глубоких исследований, многое в биографии писателя неясно или просто неизвестно. Мы располагаем лишь очень немногими фактами, причем это относится не только в детству и юности Мариво (что более или менее естественно), но и к его зрелым годам. Несколько забавных анекдотов, очень скупые архивные свидетельства, объявления книготорговцев, затерявшиеся в журналах и альманахах той поры немногочисленные рецензии – и это все. Остаются книги. Их много: пять романов, несколько повестей, рассказов, очерков, серии эссе, наконец, пьесы – одна трагедия и тридцать шесть комедий, остроумных, стремительных, блестящих.
Но в этих романах и повестях, в комедиях и очерках, даже в произведениях Мариво-эссеиста содержится очень мало данных для характеристики Мариво-человека. Писатель как бы ревниво скрывал от чужих глаз свою внутреннюю, затаенную жизнь. Может быть, именно этим можно объяснить тот
Жизнь Мариво была целиком отдана литературе и театру, и в этом смысле можно сказать, что биография писателя – это биография его книг. Но и здесь проявились основные качества его характера: он легко, даже как-то равнодушно переживал свои театральные неудачи, не спорил с литературными противниками, не отвечал на насмешки и издевательства Дефонтена или Вольтера. И здесь он как бы хотел остаться в тени, не будучи по натуре своей ни реформатором, ни литературным борцом. В эпоху ожесточенных идейных и художественных споров он был противником литературной групповщины, он хотел дружить со всеми и свое положение светского человека ценил выше славы романиста и драматурга.
Биография Мариво со всеми необходимыми подробностями легко укладывается в несколько страниц.
Родился будущий писатель 4 февраля 1688 г. в Париже, в приходе Святого Гервасия, что на правом берегу Сены, недалеко от Лувра. Отец его, скромный королевский чиновник Никола Карле, был, очевидно, выходцем из зажиточной буржуазии. Довольно скоро после рождения сына Никола Карле покидает столицу, переезжает из города в город, пока наконец не обосновывается в провинции, в непролазном захолустье, в маленьком городишке Риоме на границе Бурбонне и Оверни. Здесь Мариво провел годы детства – в обстановке скромного достатка и провинциальной патриархальности. Однако о детстве будущего писателя мы можем высказывать только догадки и предположения. Мы не знаем ни конкретных фактов, ни дат. Следы семейства Карле теряются порой на целое десятилетие. Молчат современники, молчат архивы. Где и как учился Мариво – неясно. Скорее всего он кончил в Риоме обычную приходскую школу. В век энциклопедистов он не отличался широтой и глубиной познаний: не очень хорошо разбирался в литературе классической античности, едва писал по-латыни, греческого, очевидно, не знал вовсе. Но по-видимому уже с юных лет его влекла к себе литература. Двадцатилетним молодым человеком Мариво пишет – за восемь дней, на пари – одноактную комедию в стихах «Осторожный и справедливый отец, или Криспен, удачливый плут» («Le Pиre prudent et 'equitable, ou Crispin l'heureux fourbe»). Эта пьеса была не без успеха сыграна в Лиможе местными актерами-любителями. В центре комедии, написанной под сильным влиянием Мольера и его последователя Реньяра, – ловкие плутни Криспена, который, по сути дела, и является главным героем. Образы влюбленных – Клеандра и Филины – получились бледными и невыразительными. Вряд ли это было первым литературным опытом Мариво, но более ранние до нас не дошли.
После этой лиможской премьеры следы Мариво опять на несколько лет теряются. 30 ноября 1710 г. Пьер Карле записывается на юридический факультет Парижского университета («Petrus Decarlet arvernus riomensis»). Однако он не посещал лекций и так и не получил диплома. Вряд ли это его опечалило: Мариво приехал в Париж с твердым намерением испытать силы на литературном поприще: в его дорожном саквояже лежали незаконченные рукописи двух больших романов. Надо сказать, что молодому человеку повезло: он быстро завязал связи в литературных кругах и вскоре попал в популярный салон маркизы де Ламбер, сразу же став его завсегдатаем.
Всю жизнь Мариво оставался непременным посетителем модных салонов – маркизы де Ламбер, затем г-жи де Тансен, еще позже – г-жи Дю Деффан, г-жи Жоффрен, г-жи дю Боккаж, он был принят в кружке мадемуазель Кино-младшей, бывал на знаменитых «обедах» графа де Кейлюса. Но в знатные дома он не втирался, как никогда не искал ни высокопоставленных покровителей, ни богатых меценатов. В салонах Мариво оттачивал свое мастерство рассказчика, использованное им затем и в драматургии, и в прозе, наблюдал человеческие типы, изучал всевозможные проявления страстей.
Более всего он вынес из салона маркизы де Ламбер, где впервые познакомился и с настоящими парижскими литераторами, и с серьезными литературными спорами.
Анна-Тереза де Ламбер (1647–1733) не была просто просвещенной меценаткой; ее собственные сочинения в свое время были достаточно популярны: мы находим их, например, в библиотеке Вольтера, четыре ее книги вышли в XVIII в. в переводе на русский язык. Среди постоянных посетителей ее салона были люди для своего времени передовые – Фонтенель, Удар де Ла Мотт, друзья Вольтера – президент Эно и д'Аржансон. Для Мариво салон г-жи де Ламбер был подлинной школой; здесь он нашел и доброжелательных советчиков, и внимательных слушателей: свои первые книги писатель публиковал по одобрении их на еженедельных сборищах маленькою кружка единомышленников.
Несколько меньшее влияние на творчество Мариво оказал салон г-жи де Тансен, где также задавали тон Фонтенель и Ла Мотт.
Очень важным было для Мариво знакомство с актером и драматургом Луиджи Риккобони (1675–1753), руководителем молодой итальянской труппы, обосновавшейся в Париже в мае 1716 г. Итальянские актеры давали свои представления в Париже еще со времен Генриха III. Генрих IV и Людовик XIII любили этот театр и покровительствовали ему. Иначе к нему отнесся «король-солнце»: какое-то время он терпел итальянских актеров, но в 1697 г. изгнал их из столицы.