Удар блокируют ударом

Кулаков Сергей Федорович

Роман, оказавшийся единственным пассажиром «Яка», сел в самое удобное кресло. Самолет зарокотал винтами и побежал по взлетной полосе.

Через два с половиной часа он приземлился на аэродроме Домодедово. Здесь пассажира уже дожидалась служебная «Волга». Дубинина не было, что Роман расценил как недобрый знак.

Он подобрался и приготовился к худшему. И не прогадал. Слепцов начал с того, что устроил ему форменную головомойку, обвиняя в лихачестве, некомпетентности, игнорировании прямых указаний начальства, и проч.,

проч.

– Ваше счастье, капитан, что у нас есть люди, которые умеют четко исполнять поставленные задачи, – словно топором рубил Слепцов. – Если бы все были такие, как вы, наша страна давно бы превратилась в руины.

– Вроде вас, товарищ генерал? – спросил Роман.

Он уже понял, что майорские звезды ему не светят, а скорее, и капитанских не сносить, поэтому выслушивать с согбенными плечами всю громокипящую, изобилующую язвительными гиперболами и цветистыми метафорами речь Слепцова у него не было никакого желания.

– Что?! – задохнулся Слепцов.

Если до этого он был красным от праведного гнева, то теперь стал густо-бордовым.

– Да я вас в порошок сотру!

– Стиральный, зубной, графитовый? Или в тальк, на собственные нужды? – осведомился Роман.

Слепцова, казалось, вот-вот хватит удар.

– Не надо меня пугать, товарищ генерал, – попросил Роман. – Пуганый, знаете ли. Разрешите идти? Или у вас еще что?

Слепцов задышал, опустился на стул.

– Я поставлю вопрос о вашем служебном несоответствии. И можете не сомневаться, этот вопрос будет решен не в вашу пользу.

– Там посмотрим, – легкомысленно отозвался Роман.

– Завтра прошу предоставить мне подробный отчет. К десяти утра.

– Есть, товарищ генерал.

– Свободны.

Чувствуя на своей спине испепеляющий взгляд Слепцова, Роман вышел из кабинета.

Дубинин, который отсутствовал по более важным делам, чем встреча агента-неудачника, уже сидел за своим столом.

– Ну что, капитан, попало? – спросил он, не предлагая Роману сесть.

– А то!

– Все ерепенишься? – усмехнулся Дубинин.

– Да какого черта, подполковник! – не выдержал Роман. – Сколько можно за чужие ошибки отдуваться?

– Ну, ты и своих немало сделал, – заметил Дубинин. – Так что не надо валить с больной головы на здоровую. То, что старик на тебя взбеленился, это ничего. Вникнет в дело, отойдет. Но и ты давай не нарывайся. Хватит сюрпризов, капитан, а?

– Да я что… – усмехнулся Роман. – Думаешь, они мне нужны, эти сюрпризы? Да чтоб их век не видать!

– Угу, – отозвался на это подполковник.

Но по глазам было видно, что не больно-то он верит зароку подчиненного.

– Ладно, до завтра, – махнул рукой Роман. – Поеду домой, отчет писать.

– Давай, – кивнул Дубинин. – И напиши все правильно!

– А як же!

Домой Роман поехал, как все нормальные люди – в метро. Машину ему не дали, но

то было невеликое горе. Побродил по переходам, проехался в душных вагонах, потолкался среди людей, вспотел, почувствовал себя наконец дома. Идеальная адаптация после роскошного европейского турне.

Дорогой Роман то и дело набирал номер Лены. Но мобильная связь отзывалась голосом оператора, а трубку домашнего телефона никто не брал.

Роман передумал всякое, но того, что произошло на самом деле, не мог и в страшном сне представить.

Лена, встречи с которой так жаждало истерзанное тело Романа, исчезла. Но да бог бы с ней, с Леной, эту потерю он как-нибудь бы пережил. А вот того, что вместе с Леной практически исчезло и его жилище, перенести без микроразрывов на сердечной ткани было невозможно.

Едва зайдя во двор, уставший, жаждущий залечь на диван, включить любимую музыку и хотя бы часа два законно покейфовать, Роман вдруг увидел весьма грустную картину. А именно: горелый остов своей машины. Он медленно подошел, походил кругами, попинал зачем-то ногой ошметки сгоревшей начисто резины. Старушки, сидевшие у подъезда, с интересом следили за ним, о чем-то косорото переговариваясь, и странно посматривали наверх.

Повинуясь внутреннему инстинкту, Роман тоже поднял глаза – и на месте своей квартиры увидел черные провалы в обрамлении обожженных стен.

«Жора», – всплыло в голове единственное и все объясняющее слово.

Он поднялся на свой этаж, взял в тайнике SIM-карту, ключи и открыл дверь. Дверь была железной, огонь ее не взял, но краска на ней покоробилась, обивка оплавилась, и выглядела она донельзя мрачно.

Но дверь – это что. Внутри все выгорело до основания. Не выгорело – выжгли. Остро пахло соляркой. Те, кто устроил пожар, плескали щедро, ничего не пропустили. Сгорела чистенькая, игрушечная кухня с печью СВЧ, тостером, блендером, миксером, чудным, напичканном электроникой холодильником, посудой, плитой и вытяжкой, сгорели туалет и ванная, оборудованные суперсовременной сантехникой, сгорели прихожая со шкафом-купе и всем, что в нем находилось, сгорел любимый диван, кресла, горка, ковры, вся домашняя техника, сгорела холостяцкая спаленка со всем добром, сгорела вся его одежда, книги, компакт-диски – все!

Роман медлительно переходил из комнаты в комнату, не решаясь что-нибудь тронуть. На всем лежала черная, жирная сажа, повсюду – грязные разводы пены и тошнотворный запах гари.

Жора таки отомстил. Согласно своему кодексу чести. Лена сидела, сидела – да и не высидела. Должно быть, деньги кончились. А без кокса она – не человек. Вот и ткнулась туда, где в деньгах ей отказа не было.

И Жора взял свое. Ну, как там они с Леной разобрались, это дело десятое. И неинтересно, в общем. Но вот то, как он разобрался с обидчиком, заслуживало искреннего восхищения.