Удар из Зазеркалья
Шрифт:
— А какими духами обычно пользовалась мисс Крайль?
— Лавандой. Она всегда брызгала ее на свой носовой платок.
— Вы не почувствовали запах эссенции лаванды, исходящий от двойника?
— Нет, — миссис Лайтфут перешла на ироничный тон. — Нельзя же ожидать запаха от отражения в зеркале, не правда ли? Или, скажем, от миража?
Базил затянулся сигареткой.
— Это ваше собственное объяснение случившегося?
Улыбка сошла с губ миссис Лайтфут.
— Я вижу здесь три варианта. Во-первых, мисс Крайль может быть любительницей всевозможных трюков. Но если это так, то как ей удалось создать иллюзию своего двойника? И ради чего? Ведь она от этого ничего не выиграла. Напротив, лишилась хорошего места. Во-вторых, мисс Крайль могла оказаться в роли обманщицы бессознательно, не отдавая себе в этом отчета, раздвоенной
— В психиатрии существует описание подобных случаев, — признал Базил. — И это, вероятно, объясняет ее искреннее удивление вашим решением уволить ее и, таким образом, от нее избавиться.
— Это просто отвечает на поставленный вопрос: почему? — согласилась с ним миссис Лайтфут. — Но оставляет без ответа третий вопрос: каким образом? Каким образом ей удалось убедить двух девочек в том, что она сидит в холле, в кресле, в то время как на самом деле находилась во дворе и, сидя на лужайке, безмятежно занималась живописью?
— Ну и какова, на ваш взгляд, третья версия? Миссис Лайтфут посмотрела прямо ему в глаза:
— При сомнамбулизме, гипнозе или раздвоении личности первоначальная, сознательная личность человека погружается в сон, и в это время бессознательная, вторичная личность его начинает целиком овладевать организмом и часто в результате приводит к таким действиям, которые вызывают заторможенность даже в состоянии бодрствования. Предположим, не поддающееся контролю, автономное действие подсознательного усиливается какими-то факторами. Маргэрит с Элизабет утверждают, что Фостина Крайль двигалась, словно во сне, при появлении ее двойника. Вероятно, мне пришлось наблюдать, как двойник подчинялся тому импульсу, который в себе подавила мисс Крайль. Этот так называемый двойник, вероятно, и был визуальной проекцией подсознательного мисс Крайль…
Вы меня понимаете? Предположим, что чье-то бессознательное может вобрать в себя столько жизненной энергии, что ее окажется достаточно, чтобы произвести чисто визуально собственный «имидж» или собственное отражение в воздушной среде. Может быть, с помощью какой-то формы преломленного излучения. Какой-то формы наподобие сна, которая является видимой как для человека, в него погруженного, так и для окружающих его людей, видимой, но не материальной. Отражение в зеркале тоже видимый, но не материальный фактор, как, впрочем, радуга или мираж. Они настолько видимы, что их можно зафиксировать на фотопленке. Но к ним нельзя прикоснуться, у них нет третьего измерения, и они беззвучны. Они не существуют в нормальном представлении о времени и пространстве… По мере вашего передвижения они перемещаются вместе с вами. Приблизительно поэтому еще никто не сумел прикоснуться к такому двойнику, услыхать его самого или его шум. Его можно только видеть.
— И вы верите в это? — спросил Базил.
— Я — современная женщина, доктор Уиллинг. А это означает, что я ничего не принимаю на веру. Я родилась без веры в религию и утратила веру в науку. Я не понимаю теорий Планка и Эйнштейна. Но я достаточно соображаю, чтобы понять, что наш вещественный мир может оказаться лишь притворством, а не миром реальным. Все, что мы видим, слышим, к чему прикасаемся, может быть настолько же обманчивым, как иллюзия, отражение в зеркале или мираж в пустыне. Все это, насколько мне известно, Эддингтон назвал «пляской электронов». Любопытно отметить, что индусы называли материальную жизнь «тауа», что означает «иллюзия», а символом их понятия «майи» был танцор. По их мифологии танец призван отвлечь человека от созерцания высшей реальности, точно так, как эротический танец отвлекает его от всего прочего своим гипнотическим эффектом ритмически движущегося тела… Что скрывается за танцем «майя»? Нам это неизвестно. Даже наши мозги — лишь часть этого целого, не больше. Каким образом воздействует ваш мозг на тело, когда вам вдруг захочется двинуть рукой? Этого вам не скажут ни психологи, ни физиологи… Итак, они отрицают раздвоенность души и тела. На протяжении всей истории науки всегда наблюдалась тенденция отрицать все то,
Таков, доктор Уиллинг, мой третий вариант. А если предположить, что такое случается на самом деле? Предположим, что Фостина Крайль — человек ненормальный, причем ее ненормальность проявляется каким-то чрезвычайным способом, который недоступен для понимания современной психологии?
Если миссис Лайтфут рассчитывала своим яростным приступом скептицизма, который является сам по себе уже признаком подспудной веры — дурак опасается как бы его самого не одурачили, — поразить доктора Уиллинга, то она сильно недооценила своего собеседника.
Базил спокойно сказал:
— Другими словами, вы предполагаете, что мисс Крайль может оказаться бессознательно действующим медиумом?
Она залилась краской.
— Ненавижу это слово. Я не сентиментальная эгоистка, жаждущая сохранить свою жизнь за порогом смерти.
— Я бы не назвал вас сентиментальной. — Базил устремил взгляд на лужайку за окном, где осенний легкий ветерок сгонял в кучи опавшие листья и резвился в них, взметая кверху, словно расшалившийся котенок.
— Но вы бы назвали меня эгоисткой?
— Может быть! — он снова повернулся к ней. — Столкнувшись с опытом, который вдребезги разбивал все ваши прежние представления о Вселенной, вы все же не пожелали их как следует изучить. Вас беспокоил больше всего тот эффект, который они могут оказать на вашу школу. Почему вы не подошли к мисс Крайль и все не рассказали ей? Почему вы не дали ей возможности объясниться перед вами?
— Послушайте, доктор Уиллинг. Как можете вы, я или кто-то другой намекнуть ей, что она какое-то чудовище, перед которым пасуют все наши познания как в теории, так и на практике? Приходило ли вам когда-нибудь в голову, что, признав реальность таких вещей, мы тем самым ставим в ужасное положение самого медиума? За повсеместным представлением о тебе, как о мошеннике, последует утрата привычной социально-экономической жизни — сердитое, раздражающее недоверие науки, фанатические гонения со стороны церкви, постоянные насмешки острословов, коммерческая эксплуатация циниками, взлет печально знаменитого суеверия, предательство близкого друга. Кроме того — как будто уже этого всего недостаточно, — вам придется страдать от своих недоказуемых представлений о том, что вы явились невинной жертвой неизвестных, сверхъестественных сил, возможно, несущих угрозу и творящих зло, сил, от жесткой хватки которых вас не освободит ни один человек на свете. Может ли еще кто-нибудь чувствовать себя более отрезанным от остального человечества? Что за жизнь в тоскливом одиночестве, при постоянном терроре, осуществляемом со всех сторон! Поневоле будешь искать выход в алкоголе или наркотиках, как и поступают так называемые медиумы. Это одна из причин, в силу которой вы, надеюсь, не станете передавать мисс Крайль этот разговор.
— Но все же я считаю, что она имеет право знать правду.
— А я думала, что если вы узнаете всю правду, то согласитесь с моим нежеланием передавать ей то, что вам известно!
Базил улыбнулся:
— В этом и заключается ваша ошибка. — Он поднялся, взял в руки шляпу и автомобильные перчатки. Затем выдержал паузу: — А как вы объясните тот факт, что этот двойник мисс Крайль появился только здесь, в школе Бреретон?
Миссис Лайтфут приберегла свою тяжелую артиллерию напоследок.
— Не хотелось вам говорить. Молли Мейдстоун — моя подруга. Она рассказала мне правду несколько дней назад, вырвав у меня клятву о неразглашении того, что мне сообщила. Ладно, теперь я скажу.
— Что именно?
— Мисс Крайль в прошлом году покинула школу Мейдстоун точно по той же причине, по какой была вынуждена уехать отсюда, из Бреретона.
Глава восьмая
Звезда в день ангела горела
Звенела, словно мандолина,
И ты без робости, так смело,
Взор устремила к ней, Фостина.
В то утро, во вторник, Гизела проснулась на рассвете. Яркие лучи солнца уже пробивались в окно. Она спустилась по лестнице к главному входу. Мир, казалось, родился заново и блистал в ярком свете набирающего силу солнца. И все в этот ранний час принадлежало только ей.