Удар молнии
Шрифт:
Внезапно Алекс зарыдала — она осознала, что с ней может произойти. Раньше она не могла вообразить этого в полной мере. Потеря груди была вполне приемлемой ценой за жизнь, если уж она встала перед таким выбором, но ей все равно не хотелось ее терять. Трудно было свыкнуться с мыслью, что ее тело будет деформировано, что она станет похожа на мужчину и вынуждена будет прибегать к услугам пластической хирургии. Ничего этого ей не хотелось. И больше всего ей не хотелось терять грудь и болеть раком.
— Доброе утро, — сонно сказал Сэм, залезая под
— Что-то ты сегодня рано встала, — продолжал Сэм.
Просто удивительно! И что это она, действительно, вскочила ни свет ни заря? Алекс почувствовала, что ей хочется его ударить. Все то понимание, с которым он всегда относился к ее проблемам, за последние две недели, казалось, полностью исчезло.
— У меня сегодня операция, — напомнила она; ему сдавленным голосом.
— У тебя биопсия. Не преувеличивай, — ответил Сэм, поворачивая кран.
— Когда ты, черт побери, проснешься? — не выдержала Алекс. — Когда ты поймешь, что, в конце концов, происходит?
Только после того, как я останусь без груди? Неужели тебя это так пугает, что ты даже не можешь посочувствовать мне?
Сэм давно уже ждал от нее этих слов, давно хотел знать, действительно ли она в таком ужасном состоянии, но он не мог справиться с собственным ужасом. Стоя под душем, он невнятно пробормотал что-то в ответ. Алекс не расслышала и посмотрела на него с немым удивлением. Откинув пластиковую занавеску так, что капли воды стали попадать и на нее, Алекс яростно вскинула голову.
— Что ты сказал?
— Я сказал, что ты склонна к мелодраматизму. — Сэм был смущен и раздражен одновременно. Его жена стояла перед ним, мокрая и прекрасная, и его тело немедленно отреагировало на ее красоту. Но любовью они не занимались со дня получения результатов маммограммы. В последний раз это было в «голубой» день. Потом у нее начался процесс, а теперь она не могла справиться со своими чувствами по поводу возможного рака.
И Сэм не пытался предложить ей секс. Он словно избегал этого.
— "А я тебе говорю, что ты сукин сын, Сэм Паркер. Мне плевать, что тебе так же трудно справиться с происходящим, как и мне. Потому что это происходит со мной, а не с тобой.
Ты мог бы все это время просто быть со мною рядом. Неужели это так трудно? Да, для вас это оказалось трудным, мистер Важная Персона, мистер Инвестиционный Капитал, мистер Наложивший в Штаны От Испуга!
Алекс едва сдержалась, чтобы не ударить его, но Сэм не стал ей возражать, а просто отвернулся от нее, закрывшись занавеской, и продолжал мыться.
— Полегче, Ал, полегче. Сегодня днем все кончится, и ты будешь чувствовать себя гораздо лучше.
Оба они знали, что серофен, который она принимала месяц назад, мог оказать отрицательное влияние на ее способность справляться с трудностями и настроение, но на этот раз дело было не в гормонах. Речь
Может быть, многое, но на эту тему она еще не успела подумать. И Сэм не успел. Он сунул голову в песок и ничего не видел.
Когда Аннабел проснулась, пришла Кармен. Алекс сидела в детской, пока девочка одевалась, и Кармен заметила, что ее хозяйка нервничает. Алекс сказала ей то же самое, что и дочери, — что уезжает в командировку на несколько дней и хочет, чтобы Кармен с ними пожила.
— У вас все в порядке, миссис Паркер? — обеспокоенно спросила Кармен. Она никогда не видела маму Аннабел в таком напряженном состоянии. Алекс вдруг захотелось все ей рассказать, но она почувствовала, что, если признается в этом, предстоящие ей события станут слишком реальными. Гораздо легче было врать, что она уезжает по делам.
— Все отлично, Кармен, спасибо.
Но Провести няню было не так-то легко. Алекс надела джинсы и белый свитер, сунув босые ноги в мокасины. Она даже не накрасилась, чего никогда не бывало, когда она шла на работу. Кармен посмотрела на нее, нахмурившись, а потом перевела взгляд на одетого в деловой костюм Сэма, который пил кофе, ел яичницу и читал утреннюю газету. Когда он наконец отложил ее в сторону, Кармен заметила, что он непривычно добродушен. Правда, своей жене Сэм ничего не сказал, но с Аннабел и Кармен долго и весело шутил.
И хотя она не могла понять, что именно происходит, что-то подсказывало ей, что дела плохи. Аннабел, впрочем, ни о чем не подозревала.
В семь пятнадцать Алекс напомнила мужу, что им пора.
Он взял свой кейс и сумку Алекс и пообещал Аннабел вернуться домой к обеду. Поцеловав девочку и взбив ее кудряшки, он пошел к лифту, а Алекс обняла дочурку.
— Я буду очень по тебе скучать, — поспешно сказала Алекс, чувствуя, что ее начинает бить дрожь. Ей не хотелось растягивать сцену прощания, но она все бы отдала за то, чтобы вечно стоять вот так и держать, девочку в своих объятиях. Но лифт уже пришел, и Сэм ждал ее. — Я тебя люблю, детка, и мы скоро увидимся… Я очень тебя люблю…
Последние слова Алекс сказала уже через плечо, вытирая на ходу слезы. Кармен проследила за ней взглядом и покачала головой. Когда она вернулась в кухню, Аннабел уже смотрела мультики. Няня была поражена выражением лица своей хозяйки. Моя посуду, из которой ел Сэм, она вспомнила, что Алекс даже ничего не поела, не выпила сока или кофе. Случилось что-то очень серьезное — догадаться об этом было нетрудно.
В такси по дороге в больницу Сэм вел светскую беседу, а Алекс чувствовала, что у нее даже нет сил отвечать. Это было еще хуже, чем разговор о том, что ей предстояло. Алекс могла думать только о личике стоявшей в дверях Аннабел, о ее объятиях и прощальном поцелуе. Вынести все это было просто невозможно.