Удар молнии

Кнут Виктор

— Что, собрались в набег на осетинов? — подала голос Татьяна, и я ей ответил:

— Угу.

— Вы их покрошите, а я, в результате, окажусь соучастницей?

— Ты этого так боишься? — Я смерил ее жестким взглядом. — Учти, все это делается ради Ларисы.

— Я не боюсь, Слава. Все правильно. — Татьяна поднялась со стула и подошла к платяному шкафу. — Алина, вы разоделись прямо как на прием к губернатору. — Она достала с полки свой мохеровый свитер. — Возьмите его. Под ним не будет заметен бронежилет.

Я напялил на броник рубашку, сверху — пиджак. Посмотрел в зеркало — все о'кей — и уже потянулся за своим «Каштаном», когда «араб» буркнул у меня над ухом:

— Не надо. Оставь его, он без

глушителя. Наделаешь шуму. — И достал из своей сумки «Ингрем», переделанный для бесшумной стрельбы. Сам он был вооружен точно таким же, но, кроме того, я заметил у него под курткой наплечную кобуру, из которой торчала массивная черная рукоятка.

— Дай посмотреть, — «араб» протянул руку, и Алина вложила ему в ладонь «Беретту», на которую уже навернула глушитель и теперь безуспешно пыталась засунуть ее за пояс джинсов. Ей здорово мешал бронежилет. Джон передернул затвор и удовлетворенно хмыкнул, когда на диван выскочил маленький желтый патрон. Потом едва уловимым движением он выбил из рукоятки «Беретты» обойму и выщелкал из нее все остальные патроны.

— Отлично! — «Араб» снова снарядил обойму. — Не забудь про предохранитель, если придется стрелять.

Алина презрительно хмыкнула, и Джон, повернувшись к ней, приветливо улыбнулся.

— Такое случается и с опытными людьми. Пошли. Не светите оружием.

Я отметил, что незаметно командование операцией перешло к «арабу», но даже не думал сопротивляться. Наоборот, был доволен, что рядом с нами человек, который четко знает, что надо делать. Которому, должно быть, уже не раз доводилось нюхать порох на ограниченных квартирных пространствах.

— Когда отопрут, я вхожу первым. Слава за мной, прикрывает, — объявил диспозицию Джон, когда мы поднимались по лестнице. — Алина, все время оставайся в прихожей около двери. Не давай им ее запереть. Или кому-нибудь выскочить из квартиры. Без нужды не палите, лучше всего обойтись вообще без стрельбы. Ну, а если возникнет необходимость, не тяните и первыми открывайте огонь. Лучше всего по ногам. Они тоже могут быть в брониках.

— Джон, — не выдержал я. — Откуда ты так хорошо знаешь русский?

— Окончил МГУ. Журналистику. А сейчас работаю на одну из телекомпаний. Спецкором в России.

Я уже отвык чему-либо удивляться, но все же пробормотал:

— Делишки…

— Все. Прекратить разговоры.

Мы остановились напротив двери Магоматова, и я нерешительно спросил:

— Звонить?

— Предохранитель, — шепотом напомнил Джон и прижался спиной к стене. — Давай. Чего тянуть?

Я надавил на кнопку.

Грустная восточная мелодия за дверью. Дебильное выражение несведущего доха у меня на лице. Автомат обеими руками держу за спиной — его не заметно. Ноги на ширине плеч. В такой позе стоят штатовские солдаты по команде «смирно». Ничего подозрительного. Просто я, глупенький, играю в крутого парня.

Меня внимательно изучили в глазок и сразу заскрипели замками. Кто-то очень спешил повидаться со мной. Побеседовать. Сделать из меня хорошую отбивную.

— Отодвинься, — шепнул «араб» и, согнув ноги в коленях, выставил перед собой «Ингрем». Хищник, изготовившийся к последнему, решающему прыжку. Мне стало жалко того, кто сейчас отпирал нам дверь.

Того, кто отпирал нам дверь, Джон просто смял. Одним хлестким ударом по горлу вырубил здоровенного, как холодильник «Стинол», бритоголового типа с маленькими глазками и крупным мясистым носом. Когда я ворвался в прихожую, бритоголовый еще продолжал неуклюже валиться на многострадальное трюмо в стиле «ампир». А прыткий «араб» уже успел разобраться с другим крепышом. Тем, что, должно быть, прикрывал первого, но так и не успел — или не решился — нажать на спуск своего ТТ. ТТ заскользил по паркету. Следом за ним отправилось тело его хозяина. Но еще за мгновение

до этого я навскидку дал короткую очередь по кривым кавалерийским ногам похожего на шимпанзе бородача, который неожиданно возник из гостиной и уже успел поднять руку с пистолетом Макарова. «Ингрем» негромко харкнул, и кривоногому, — вернее, уже безногому — стало совсем не до стрельбы. Он выронил ствол и начал медленно сползать на пол, безуспешно пытаясь зацепиться ногтями за виниловые обои, которыми была отделана прихожая. Его лицо отражало весь спектр тех адских страданий, которые только может испытывать homo sapiens. Я метнулся к нему и ухватил за шкирку, не давая упасть. Особых усилий мне это не стоило. Бородатый малыш был в весе жокея, и, легко удерживая его, я даже успел обернуться и отметить, что Алина уже закрыла входную дверь и задвинула на ней массивную щеколду. Стоит, направив в потолок ствол «Беретты», и с интересом наблюдает за тем, чем же я занимаюсь. Я озорно подмигнул ей, напрягся и изо всей силы швырнул маленького «шимпанзе» в гостиную. Так, чтобы он оказался там неожиданно и пролетел как можно дальше. Если этот мужик родился под несчастливой звездой, то его перепуганные приятели сразу, чисто автоматически, всадят в него несколько пуль.

Никакой стрельбы! Тишина! Гробовая…

Мой клиент грохнулся на палас и, оставляя под собой расплывающуюся лужу крови, остался лежать без движения. У него был болевой шок, и он потерял сознание.

— А теперь я, — прозвучало у меня за спиной. Я обернулся. Джон, как ни в чем не бывало, наслюнил ладонь и приглаживал растрепавшуюся прическу. Глаза его лихорадочно блестели, а на губах играла нехорошая плотоядная ухмылка. Он жаждал крови! — Вы осторожнее. Они могут вылезти из других комнат или из кухни. Их еще трое?

— Должно быть.

— Отлично! Я убивать никого не буду. — «Араб» отступил назад для разбега и бесшумно рванул вперед. В гостиную он нырнул так, как другие ныряют в бассейн. Находясь в полете, Джон успел дать короткую очередь вверх. До меня донеслись чавкающие звуки выстрелов и звон осыпающихся вниз осколков люстры.

— Держи коридор, — коротко приказал я Алине и, стараясь ступать как можно мягче, пошел по направлению к кухне. В этот момент из гостиной раздался громкий пистолетный хлопок и еле слышная автоматная очередь. Чей-то протяжный стон. «Араб» занимался делом.

— Слава! Сла-а-ава! — донесся до меня его голос. — Иди сюда. Быстро!

Я в несколько шагов преодолел расстояние до гостиной. Там все было закончено. Джон стоял посреди комнаты и держал на прицеле троих человек. Двое, перепуганные и бледные, послушно сидели плечом к плечу на диване. Ладошки, как у детсадовцев, на коленках; глаза от ужаса готовы вылезти из орбит. Один из них — мой старый знакомый, Гадир Магоматович Магоматов, другой — неизвестный мне аксакал почтенного возраста с богатой седой шевелюрой и мусульманской козлиной бородкой. Третий, совсем мальчишка, устроился на полу, опираясь спиной о кресло, и баюкал изувеченную пулями правую руку. В двух шагах от него валялся пистолет незнакомой мне марки.

— Вот он и снова я. К вам с огромным приветом, — весело осклабился я и подошел к дивану.

— Обыщи их, — раздался у меня за спиной негромкий голос «араба».

— Встать!!!

«Аксакал», будто не слыша, продолжал неподвижно сидеть на диване, но Гадир подскочил, словно его шарахнуло током, и вытянулся передо мной по стойке «смирно». В юные годы, он, конечно, служил в доблестной Красной Армии. Должно быть, в стройбате. Но остались-таки армейские навыки. Остались!

Чтобы не мешался, я положил «Ингрем» на пол к ногам Джона и после этого быстро охлопал одежду Гадира. Не нашел ничего, кроме мобильного телефона. Проверил — отключен — и швырнул его в угол комнаты.