Удар небесного копья (Операция «Копьё»)
Шрифт:
Через несколько дней хорошо отдохнувшая армия снова двинулась в путь. Горными тропами преодолев Тавр, крестоносцы оказались в Сирии, где и встали лагерем в долине Селефа, у быстрой и полноводной реки Киликии. Там Гуго вызвал своего командора на откровенный разговор.
– Нам нужно что-то делать, брат мой, – сказал он. – Фридрих воспользовался силой Копья и будет теперь побеждать. Ещё немного, и мы навсегда потеряем реликвию.
– Ты разгорячён, брат, – отвечал Бриан де Буагильбер невозмутимо. – Ты желаешь уже не столько Копья, сколько крови Фридриха. Твоя ненависть благородна и чиста, но наше дело требует холодного сердца.
Гуго
– Но я хоть что-то делаю, – возмутился он. – Ты же, брат мой, только треплешь попусту языком.
Сказано было намного крепче (чего-чего, а браниться тамплиеры всегда умели), но командор только рассмеялся.
– Не всё является тем, чем кажется, – обронил он загадочно. – Будь внимателен, брат мой, и тебе откроется истина.
Гуго заморгал своими длинными, как у девушки, ресницами. Бриан де Буагильбер взял его за плечо, придвинул к себе и быстро зашептал на ухо:
– Время пришло, брат. Скоро твои мечты сбудутся. В девятом часу [48] незаметно отлучись, слуг по благовидным предлогом отошли, сам снаряди ездовых, возьми оружие: мечи и арбалет, доспехи оставь. Как управишься, езжай от лагеря вверх по течению реки. Остановись в миле от дозора, и жди.
– И что будет? – тоже шёпотом спросил Гуго.
Командор отстранился.
– Увидишь, – с усмешкой ответил он. – Но будь готов ко всякому. И к позору, и к смерти – тоже.
48
В средневековье не было постоянной системы деления суток на часы, время мерялось от восхода до заката и, следовательно, зависело от сезона и широты. Девятый час – это час перед вечерней молитвой и ужином, незадолго до заката.
– Я не боюсь ни позора, ни смерти! – Гуго гордо выпрямился.
– Я знаю.
Сказавши так, Бриан де Буагильбер слегка поклонился товарищу и ушёл в неизвестном направлении.
Изнывающий от любопытства и возбуждения Гуго едва дотерпел до девятого часа, но всё сделал в точности так, как велел ему де Буагильбер, и к концу вечерни был в трёх милях восточнее лагеря. Там Сакс остановил лошадей и огляделся вокруг, но никого не заметил – лишь ветер шумел в зарослях тростника, да кричала пронзительно какая-то птица. Гуго спрыгнул на землю и отвёл ездовых в тень, благо вдоль реки росли достаточно высокие деревья, под сенью которых можно было укрыться от лучей азиатского солнца, которое под вечер жарило особенно немилосердно.
Командор появился внезапно – выскользнул из-за деревьев плавным шагом крадущегося тигра и в одно мгновение оказался рядом с Гуго. Лицо де Буагильбера блестело от пота, а сам он тяжело дышал, как от быстрого и продолжительного бега. Одет тамплиер был более чем легко – в кожаные штаны и исподнюю рубаху. Из оружия при нём был только короткий кинжал в ножнах на поясе.
– Отлично, брат мой, – одобрил командор расторопность Гуго. – Коней нужно стреножить и спрятать.
– И что будет дальше? – Гуго лихорадило от предощущения скорой схватки.
– Скоро по этой дороге проедет Фридрих, – не стал более мучить Бриан де Буагильбер своего молодого товарища. – Он будет один.
– Не может быть! – изумился Гуго. – Он никогда не остаётся один.
– Кроме тех случаев, когда ему нужно раздеться, –
Последнее замечание оказалось более чем своевременным. Едва тамплиеры успели спрятать коней, как со стороны дороги раздался дробный стук копыт, и из-за деревьев показался Фридрих на своём вороном. Место, на котором только что стояли воины Храма, также показалось германскому королю подходящим. Он слез с коня и, что-то ласково ему нашёптывая, повёл под уздцы к реке. Там он привязал вороного к дереву, осмотрелся и начал раздеваться. Гуго, наблюдавший за происходящим из густого кустарника, был поражён, насколько точно его старший товарищ предсказал, как будет вести себя Рыжебородый. Значит, действительно зря времени не терял, и его беспечность была кажущейся.
Фридрих раздевался без спешки. Отстегнул меч, снял плащ, кожаную куртку, штаны. Стараясь не шуметь, тамплиеры подкрались ближе. Когда король снял рубаху, Гуго едва сдержал возглас: он понял, почему Рыжебородый прячет своё жилистое тело от посторонних взглядов. Фридрих страдал от какой-то кожной болезни – спину и грудь его, поросшую редким рыжим волосом, покрывали язвы, кое-где – старые, засохшие, кое-где – новые, кровоточащие. Впрочем, Гуго тут же забыл о язвах – на шее Фридриха висела золотая цепочка, а на цепочке вместо креста – наконечник священного копья.
Раздевшись донага, король принялся яростно чесаться. Он по очереди чесал бока, живот, грудь и плечи. Ногти срывали чёрную коросту с язв, но Рыжебородый только ухал довольно и продолжал чесаться. Момент был самый подходящий, чтобы сразить Фридриха прицельным выстрелом из арбалета, но кутюм [49] запрещал подобное благородным рыцарям.
Тамплиеры рассчитывали, что Рыжебородый снимет цепочку с реликвией, когда войдёт в воду, но тот, по всей видимости, действительно никогда не разлучался с наконечником – на берегу он оставил только одежду и оружие.
49
Кутюм – обычай, установление, неписанный закон.
Фридрих быстро залез в воду по грудь и поплыл – как оказалось, плавал он неплохо, но при этом шумел и отфыркивался, словно бобёр. Собратья по Ордену переглянулись.
– Пора, – сказал командор.
Более скрываться не было необходимости. Тамплиеры вышли из кустов, выпрямившись в полный рост: впереди вышагивал командор, удерживая руку на поясе с кинжалом, за ним следовал Гуго с заряженным арбалетом наперевес.
При их появлении привязанный вороной громко заржал и забил копытом. Германский король услыхал ржание и повернулся.
– Эй вы, подонки! – крикнул он грозно. – Идите прочь!
Командор с улыбкой поклонился на оклик, но с места не сдвинулся.
Германский король поплыл к берегу, нащупал ногами дно и, стоя по пояс в воде, изучающе рассмотрел тамплиеров. При этом он щурился, что выдавало старческую слабость зрения, но испуга или каких-то других признаков смятения не выказал: слишком был для этого горд.
– Я узнал вас, – сказал он медленно. – Вы храмовники, посланцы Папы, и вы здесь неспроста.
– Конечно, неспроста, – кивнул Бриан де Буагильбер, он вытащил кинжал и принялся обрезать ногти на руках. – Мы пришли за реликвией.