Удар небесного копья (Операция «Копьё»)

Первушин Антон Иванович

«А где вы были… что делали во время войны?»

«Я пыл в концлагерь. Красная Армия асфапатила меня».

В подтверждение старый эстонец закатал рукав и продемонстрировал подросткам синие цифры, вытатуированные на предплечье. Антон и Олег озадаченно переглянулись.

«И вы совсем не имеете никаких орденов?» – уточнил Антон.

«Нет, не имею ортеноф», – подтвердил пенсионер.

Антон спрятал извлечённый было блокнот в карман и встал.

«Тогда извините, – сказал он разочарованно, – мы, наверное, пойдём…»

Раннет тоже привстал и вдруг, вытянув руку, цепко ухватил Антона за локоток.

«И перетафай Клафтии Николаефне, – произнёс он, растягивая слова пуще прежнего, – я не фетеран, а пыфший заключаемый фашистоф».

«Я обязательно

передам», – пообещал Антон и, разумеется, выполнил своё обещание.

Возможно, что это мимолётное посещение обители нелюдимого эстонца учениками шестого-а класса было единственным достаточно тесным контактом Отто Раннета с жителями Силламяэ, и такое положение вещей сохранялось бы до сих пор, если бы в один прекрасный день вся Прибалтика не возжелала независимости и не началась эпоха перемен, спутавшая линии судеб миллионов людей.

Первоначально жители Силламяэ с энтузиазмом восприняли идею государственной независимости: в начале 90-х многим казалось, что все проблемы связаны с Москвой, достаточно сделать решительный шаг, и жизнь немедленно придёт в соответствие с лучшими европейскими стандартами. Однако очень скоро стало ясно, что, возможно, кто-то в Эстонии и будет жить по европейским стандартам, но только не русские, которых в первые же дни после самоопределения прибалтийских республик записали в «лица без гражданства», лишили пенсий, льгот, права на трудоустройство. Разумеется, тут же началось новое брожение умов – теперь уже направленное на возврат в состав России.

Всё это мало касалось Отто Раннета до того момента, когда подвыпившие ребята, названные в полицейском протоколе «русскими националистами», не перебили все стёкла в окнах его квартиры, выкрикивая при этом «лозунги, призывающие к разрушению государственности и свержению существующего строя». Дело получило широкую огласку. Таллинн давно собирался окоротить «русофилов» Силламяэ, не доставало только повода. Из центра прибыла целая следственная бригада и развернула кипучую деятельность. В первый (но, к сожалению, не в последний) раз Отто Раннет оказался в центре внимания. И хотя ничем существенным помочь следствию он не мог, его раз за разом вызывали на допросы. Наконец были произведены аресты и состоялся суд. Раннет на суд не пошёл, хотя ему и прислали повестку, – он надеялся, что теперь, после окончания дела, ему дадут вернуться в тень. Он ошибался. Не прошло и года, как на его скромную персону вновь обратили внимание.

Однажды жители улицы Береговая были привлечены появлением кавалькады «иномарок» с мигалками, сопровождаемой полицейскими на мотоциклах – по всему, в город прибыла большая шишка. Кавалькада остановилась у дома, где жил Отто Раннет. Из головной машины вышли двое в шляпах и узких длиннополых плащах, осмотрели подъезд и прилежащие территории, после чего сопроводили к Раннету некоего солидного господина, одетого довольно примечательно – в чёрный френч полувоенного покроя с серебряными позументами в виде меандра из переплетённых свастик. Господин представился озадаченному Раннету как замминистра культуры Эйно Парве и повёл разговор о необходимости возвращения к корням, о возрождении древних традиций, сметённых большевиками, об исторической справедливости и борьбе с «недочеловеками», претендующими на мировое господство.

Старый эстонец выслушал замминистра внимательно, не перебивая, но потом спросил, а к чему собственно господин Парве ему это рассказывает, ведь он, Отто Раннет, вряд ли чем-нибудь сможет помочь делу возрождения древних традиций.

«Ну как же, господин Ран? – замминистра изобразил удивление. – Ваше славное прошлое, ваши заслуги могут стать примером для нового поколения эстонцев».

«Вы, наверное, меня с кем-то перепутали, – заметил пенсионер. – Моя фамилия Раннет, а не Ран».

«Я понимаю ваши опасения, господин Ран, – замминистра подмигнул заговорщически. – Но вам нечего больше бояться. В новой Эстонии уважают и ценят таких как вы. Мы нуждаемся в вас, в ваших знаниях и в вашем опыте».

«Вы меня с кем-то перепутали», – стоял на своём пенсионер.

Эйно Парве

был явно разочарован несговорчивостью Раннета, но виду не подал, а очень вежливо попрощался, пожелал здоровья и долгих лет. После его отъезда для старого эстонца началась новая жизнь.

Во-первых, к Раннету стала приходить обширная корреспонденция. Журналы, газеты, письма. Все – с определённым уклоном. Например, раз в месяц в почтовом ящике обнаруживался богато иллюстрированный немецкий журнал «Das Schwarze Korps», посвящённый истории СС и Третьего Рейха. Не менее раза в неделю появлялась газета «Vril» – печатный орган эстонской национал-социалистической партии. Среди писем преобладали восторженные послания от прыщавых юнцов, натянувших от большого ума чёрную униформу и считавших Раннета чуть ли не своим духовным вождём. Сразу возникал вопрос, кто снабдил их адресом. Пенсионер рвал эти послания, не читая, и отправлял в мусорное ведро. Впрочем, несколько писем всё же привлекли его внимание и заставили крепко задуматься. Они были подписаны неким Юханом Мяльком, директором Музея древней истории стран Балтии. В этих письмах, удостоверенных огромными печатями, Мяльк просил господина Раннета посодействовать в розыске «ценных предметов старины», принадлежащих эстонскому народу и утерянных в ходе Второй мировой войны. Что это за предметы, директор Музея древней истории не уточнял, но письма свои присылал с завидной регулярностью.

Однако по-настоящему Раннета напугала надпись, сделанная красным маркером на двери его квартиры одной тихой ночью. Надпись гласила: «Смерть фашисту!» и имела подпись «Мосад». Несмотря на то, что слово «Моссад» пишется через два «с», да и сама эта организация предпочитает не афишировать свои намерения, Отто Раннет почувствовал себя обложенным со всех сторон. Он не знал, что надпись сделал Олег Филиппов – тот самый «ученик шестого-а класса», подросший, дослужившийся до звания лейтенанта полиции, обременённый женой и двумя детьми, но так и не сумевший избавиться от потаённого страха перед старым эстонцем, причин которого давно уже не помнил. Его дурацкая и совершенно подростковая выходка стала последней каплей, переполнившей чашу, и нелюдимый пенсионер сорвался с насиженного места.

Отто Раннета арестовали 10 сентября 1999 года в Нарве при попытке приобретения фальшивого паспорта с вклейкой, разрешающей свободный выход в Ивангород. При личном досмотре у него были изъяты пистолет П-38 системы «вальтер», пять тысяч долларов крупными купюрами старого образца, десять бриллиантов по четыре карата и старинная гравюра, изображающая рыцаря с копьём и чашей и женщину, стоящую на коленях.

Вместе со всем изъятым Раннета доставили в Таллинн – на роскошную виллу в пригороде, окружённую высоким забором, с охраной и собаками. Там его посадили на металлический стул, установленный в центре совершенно пустой комнаты с обитыми звукоизолирующим материалом стенами. Стул имел особенности – в подлокотники его были вмонтированы стальные зажимы. Сопровождавший арестованного пенсионера полицейский вложил его руки в эти зажимы и защёлкнул механический замок, приковав Раннета к стулу. Старый эстонец понял, что доигрался: живым его из этой комнаты не выпустят. Впрочем, оставался ещё один шанс на миллион, а Раннет за свою длинную и многотрудную жизнь привык полагаться даже на такие ничтожные шансы.

Через некоторое время в комнату вошли двое. Одного Отто узнал сразу – замминистра Эйно Парве, одетый, как и тогда, при первой встрече, в чёрный френч с серебряными позументами. За ним следовал персонаж менее солидный, но зато более колоритный. Он был худ до нескладности и небрит, носил простенький дешёвый костюм, на лацкане которого имелся значок – глаз в треугольнике, знаменитое Всевидящее Око. Но самое примечательное в наружности спутника Эйно Парве было то, что уже по первому впечатлению становилось ясно: он психически ненормален. Бегающий взгляд, неровная дёргающаяся походка, мимика шимпанзе – всё говорило за это. Раннет почувствовал боль в низу живота – так давал знать о себе глубоко спрятанный ужас перед двумя безумцами, во власти которых он оказался.