Удар Святогора
Шрифт:
Ратибор докладывал, что галичане привезли из Еуроп каких-то наемников, но и их Святогор не шибко опасался. В битвах количество практически никогда не решает исхода, главное – правильно и в нужный момент ударить. Тем более что воинство царя Мстислава было в основном конным и двигалось гораздо быстрее пешего воинства Тридевятого царства. Именно Святогор будет выбирать, где и на каких условиях будет дан бой, а в этом опыт у воеводы был огромный.
Возле шатров Мстислав самолично рубил дрова, он работал наравне со всеми воинами, чем заслужил огромное уважение со стороны простых ратников. Мстислав никогда не задавался, оставаясь простым и доступным, но в то же время строгим там, где нужно. Воины души не чаяли в новом царе, авторитет которого взлетел воистину до небес, когда оказалось,
Единственным, что омрачало всю радостную картину грядущего триумфа, было зерно сомнения, которое заронил в его разум Колыван. Ведь и вправду выходило, что не могло так получиться, чтобы царя оставили без сопровождения кого-то из богатырей. Нескольких, конечно, степняки в том набеге убили, но большинство сильных богатырей пало в боях в первый же год. Никак не могли царю слабого богатыря выделить, ежели даже воеводу у Финиста охранял Колыван. Колыван тогда молодой и зеленый был, к царю такого не подпустили бы. Как ни крути, а оставались только три кандидатуры: Илья Муромец, Микула Селянинович и Вольга Всеславович. И, зная характер Микулы, его можно было смело вычеркивать. Остаются Вольга и Илья. Поначалу казалось, что можно просто спросить, благо оба сейчас рядом. Но после того как Святогор попытался аккуратно затронуть эту тему, все запуталось еще больше. Илья честно сказал, что должен был защищать царя, пока сам Василий его не отправил в Переяславль, организовать оборону города. Вольга же уверял, что это он должен был защищать царя, но Василий почуял что-то неладное и именно его отправил предупредить Китеж, что зреет заговор. Версия Вольги выглядела правдоподобней, его часто использовали как гонца, в образе сокола он быстро мог доставить нужную весть. Утверждения Ильи выглядели не так достоверно, царь Василий в ратном деле разбирался слабо и самолично отправлять богатыря на защиту города вряд ли бы стал. Но сомневаться в словах Муромца тоже было непросто, Илья был человеком бесхитростным и обманывать не умел. Или научился? А вот Вольга обмануть как раз мог легко, среди богатырей он слыл самым хитрым. Но Вольга всегда сторону Марьи держал и Китежа, а они тогда за царя Василия выступали. И они же больше всего от его смерти проиграли. Зачем им самим себе плохо делать? Вольга не глуп, а Марья – так и подавно. С другой стороны, Илью заподозрить во лжи… мыслимо ли. Оставался третий вариант, в котором оба богатыря говорили правду, а на царя Василия снизошло какое-то затмение, раз он обоих своих защитников отправил восвояси и остался без их охраны. Перед лицом зреющего заговора. Тоже глупость какая-то. Что-то здесь было не так, что-то было очень неправильно, и Святогор это чувствовал. Мысль о том, что кто-то из ближайших соратников мог оказаться изменником, грызла его изнутри, как мышь грызет сыр. Но кто? Да и можно ли помыслить? Вольга? Он и тогда был за царя, и сейчас остался. Илья? Илья Василия не шибко жаловал, но предать? Нет, невозможно, сколько сотен лет Илью знаем… А Вольгу? Вольгу и того дольше. Или Василий все же сглупил под конец своей жизни? Теперь уж не спросишь.
Взгляд Святогора упал на фигуру Мстислава: молодой царь как раз замахнулся для очередного удара топором по полену, на красивом теле правильными очертаниями играли мускулы, из-под светлой копны волос ярко сверкали васильковые глаза, так часто встречающиеся у династии русских царей. На сердце у старого богатыря потеплело: он сумел вырастить самого достойного из царей, осталось дело за малым – посадить его на трон и объединить державу. Ну да за этим дело не станет, Святогор всегда все доводит до конца.
Святогор
– От Даниила?
– Подписано Даниилом, а печать на письме – Тридевятого царства, с гербом великой княгини.
– Поглумиться хочет, как мы Аленку упустили, – понял богатырь, – выкинь письмо в огонь. Посмотрим, кто будет смеяться, когда мы к Киеву подойдем.
– Признаюсь, я сильно сомневаюсь, что князь Даниил умеет глумиться или смеяться, – задумчиво произнес Ратибор, недоверчиво покачивая свиток в руке, – я бы прочел.
За походным столом в царском шатре заседали те, кого можно было назвать царским советом. Присутствовали все богатыри, включая берендейского царя, сам Мстислав, Ратибор и двое воевод: черниговский военачальник Путята и Федор из берендейского войска.
– Давайте узнаем, чего хочет Даниил. – Мстислав взял у Ратибора свиток и, распечатав его, принялся читать. Лицо молодого царя несколько раз меняло выражение, пока наконец не осталось крайне удивленным.
– Вот это поворот на дороге… – наконец вымолвил он.
– Князь Даниил сдается, присягает на верность царю Мстиславу и просит не рубить его буйную головушку, – предположил Вольга.
– Не верю. – Илья Муромец посмотрел на Вольгу, но тот лишь озорно подмигнул товарищу.
– Князь Даниил пишет, что в сложившейся ситуации ему хотелось бы избежать лишнего кровопролития русичей промеж собой. Для решения вопроса о правящей династии он предлагает устроить турнир, на котором в несмертельных поединках и будет определен победитель.
– Каковой и превратится в резню сразу, как только станет ясно, какая из сторон проигрывает, – недоверчиво хмыкнул Вольга.
– Верно, – согласился Путята, – результат можно просто не признать, если проигрываешь.
– Князь пишет, что следить за соблюдением честности турнира будет Микула Селянинович.
На мгновение над столом повисла тишина.
– Микула – это еще один богатырь? – переспросил Дмитрий, плохо знающий нынешний расклад сил на Руси.
– Микула – это не еще один богатырь, Микула – это… Микула.
– Микула – это серьезная сила, – подтвердил Илья Муромец.
– Даниил с ним спелся, – предположил всегда подозрительный Ратибор, – и там нас ждет ловушка.
– Это невозможно! – в один голос вскрикнули Вольга, Илья и даже Святогор.
– Микулу нельзя подкупить, и обмануть его не получится, – пояснил Вольга.
– Чем его Даниил взял – понятно: негоже, чтобы русичи друг друга убивали.
– Да, но если Микула будет следить за турниром, как Даниил сможет схитрить?
– Да уж, – Святогор задумчиво побарабанил пальцами по столу, – хитер князь, ничего не скажешь. Нам турнир этот нужен как телеге пятое колесо, мы и так победим.
– Вот только теперь вопрос встает, как Микула посмотрит, если отказаться.
Вольга взглянул на Святогора с вызовом, – ты же понимаешь, что будет: решил наш могучий пахарь, что новый царь не желает зря губить русских людей в войне, когда можно решить вопрос без смертоубийства.
– Не знаю я, что Микула решит, – огрызнулся Святогор, – и никогда не понимал я его.
– Скажи честно: ты просто не хочешь встречаться с Микулой.
– Говорю честно: с Микулой встречаться мне не очень хочется, – признал Святогор, – слишком разные мы.
– А если Микула выступит на стороне Даниила, это что-то изменит?
Дмитрий переводил взгляд с одного богатыря на другого, ожидая ответа.
– Много, – грустно признал Илья. – Микула любого одолеет, кроме разве что Святогора. А вдобавок народ русский Микулу любит и уважает, если он против нас пойдет – это очень плохо будет.
– Скажу вам друзья, одну весть, – вздохнул Святогор, – только вы уж пообещайте не болтать. Микулу не одолеть даже мне. Мы всерьез с ним никогда не дрались, так что если до смертного боя дойдет – может, и на моей стороне удача окажется. Дабог уж на что силен был, а теперь его обезглавленное тело в земле лежит. А вот силушкой мы с Микулой как-то мерились. И не в мою пользу оказался результат.