Удар Святогора

Новожилов Денис

– И нам пора идти, мы с тобой, Шмыга, возвращаемся домой.

– Домой?

– Верно. У меня отняли мое царство, но это теперь ненадолго, – глаза Кощея сузились, – мне еще со многими предстоит поквитаться.

Маленькие молнии из жезла сверкали снова и снова, поднимая все новых и новых варколаков и упырей. На месте произошедшей битвы вставало войско мертвых.

Глава 50

Хлопоты победителя

Шатер князя Даниила напоминал сейчас лавку продавца сладостей в ярмарочный день: посетители и гонцы вбегали и

выбегали постоянно. Сейчас в шатре кроме князя сидел боярин Горностай, представитель киевского сообщества.

– Вы неглупый человек, боярин, – равнодушно, как обычно, заметил князь, – но в государственные дела вам лучше не соваться. Это не угроза, поймите правильно, это совет. Вас там очень быстро съедят. Нет у вас государственного мышления.

– А то государству деньги не нужны, – насупился Горностай, – деньги всем нужны. Зачем платить наемникам, когда они разгромлены, да еще и за погибших тоже, как за живых?

– Эти наемники принесли нам победу.

– «Спасибо» с них вполне хватит.

– Вы не понимаете, боярин. Вам кажется, что, не заплатив небольшую сумму золотом, вы что-то выиграете. Это ошибка. И вы узнаете, как скоро обернется неприятностями слух о том, что наше царство обманывает и мошенничает. Нет, наоборот, с наемниками мы расплатимся по совести, даже и сверх того добавим. И слух о нашей честности в таких делах распространится быстро и еще не раз себя окупит. Не стоит жалеть денег на нужное дело, особенно когда они есть.

– Это наши деньги.

– И вы даете их мне, чтобы я обеспечил победу и процветание. Я этим и занимаюсь. А деньги к вам вернутся, не волнуйтесь. Я честно обхожусь с теми, кто помогает мне. Вот видите, пример с наемниками уже работает.

– А победы пока не видать.

– И здесь вы ошибаетесь, – Даниил потряс пачкой писем и грамот, – вот она – победа.

– Что это?

– Письма от всех князей нашего царства, кроме Черниговского, конечно. Даже смоленские варяги ответили, чего я и вовсе не ожидал. Война уже выиграна.

– Святогор еще жив, и царь молодой – тоже.

– Верно. И я даже думаю, что одну-две битвы ему по силам еще выиграть. У врага нет возможности пополнять свои силы, они будут таять, а наши – расти. Не важно, сколько еще будет дергаться попавшая в сеть рыба, все кончено. В наших руках теперь ресурсы всего Тридевятого царства, у врага остался только Чернигов и берендеи. И вполне возможно, что того и другого они лишатся в ближайшее время.

– Вы что-то особое сделали, князь?

– Не все битвы выигрываются звоном мечей, для иных достаточно и звона золота, а некоторые можно выиграть и вовсе росчерком пера.

– Поражаюсь я вам, князь. Как так все время выходит, что вы выигрываете? Так все рассчитали, словно в будущее умеете смотреть…

– Наоборот, мне все время не везет. Даже верные действия оборачиваются против меня. Просто я не прекращаю действовать, и рано или поздно это приносит плоды.

– Со стороны кажется иначе.

– Смотрите сами. Началось все с того, что я проиграл. Вы удивлены? Напрасно. Я отправил Аленушку решать смоленскую проблему с сильным конвоем. Для страховки я этот конвой еще тайно усилил, послав богатыря в обычной одежде

ратника. Не посылать было нельзя: показывая слабость в решении этой проблемы, мы теряли авторитет. Гнать огромное войско тоже не стоило, остальные князья почувствовали бы угрозу. Я предполагал, что Святогор может действовать против нас, поэтому конвой был достаточен, чтобы справиться с ним. И что произошло? Весь конвой, завидев Святогора, просто поднял вверх руки, сдавшись без борьбы. Трюк с богатырем тоже себя не оправдал, наша княгиня попала в руки соперников. Это было поражение. Разве это моя заслуга, что мне попался противник, который не хочет побеждать? Все, что было нужно сделать царю, – это свернуть девочке шею. Дальнейшее сопротивление после этого теряло смысл. Да я бы первый нацепил царское солнышко на плащ и вышел встречать долгожданного царя.

– Да уж, вы бы не пропали…

– А зачем мне пропадать, я предпочитаю побеждать. Или вот турнир, например. Я его предложил, будучи уверенным, что противник откажется. Это могло привлечь к нам Микулу, столь необходимого в тот момент. Их царь согласился, и я чуть не попал в ловушку.

– Так что, вы не хотели турнира?

– Нет, конечно. Как бы я его выиграл, когда там Святогор? Я сразу понял, что турнир проигран, надо было что-то предпринимать.

– И у вас не было никакого плана?

– Никакого. Я просто знал, что с Микулой надо действовать предельно честно, и все время искал выход. На мое счастье, в турнире стал участвовать сам царь. Появилась возможность убить его. Это шанс, надо только было, чтобы против него вышел Лютополк или я. И тут мне снова не повезло.

– Вы так уверенно выглядели все это время. Особенно когда сразу заявили, что турнир выигран. Я поверил.

– Одна из обязанностей правителя. Все должны быть уверены – ты понимаешь, что происходит, и все идет по твоему четкому плану, даже если это не так. Вы же сами видели, как все заразились этой уверенностью.

– Так атака наемников не была задумана изначально?

– Нет, это я предпринял уже совсем от безнадежности. Надо было что-то делать: не ждать же, пока Святогор повышибает нас одного за другим. И тут мне опять не повезло: численность черниговцев мы оценили неправильно, чуть все не пошло прахом. По счастью, Кот Баюн быстро позвал подмогу.

– Вот это же везение, согласитесь.

– Нет, не соглашусь. Какое же это везение, если все советовали убить Баюна? Способность верно оценить полезность какого-либо явления – тоже очень важная часть государственного мышления. Я сразу понял, насколько полезен может быть Баюн; где же тут везение?

Разговор прервал воевода Лютополк, вломившийся в шатер без всякой церемонности.

– Укрывают коней, – начал он с порога, – дозволь, князь, взять сотню и пройтись по окрестным селам.

– Мой невежливый друг говорит о боевых конях черниговцев, – пояснил Даниил, – он тоже не смог бы стать правителем. Соображения не хватает. Уважаемый Горностай, сколько стоит крестьянская лошадь?

– Смотря какая, – задумчиво протянул боярин, – если лошадь здоровая и не старая – серебряков пятнадцать или двадцать. Старая и больная – дешевле пяти монет.