Удар жнеца

Мориарти Шон

— Фото сделала твоя бабушка, — тихим голосом говорит Итан.

Я киваю, чувствуя острую боль от воспоминаний. Даже сейчас я скучаю по ней. Интересно, что она сказала бы мне, что подумала бы обо мне, если бы узнала, что я сплю с Чейзом, а потом работаю на Итана. Я вздыхаю, чувствуя себя сейчас слишком подавленной. Ставлю фотографию на место.

— Это единственная фотография, которая у тебя есть? — спрашиваю я, и глазами ищу другие фотографии.

— Это моя любимая, — честно отвечает Итан. — Единственная, которую стоит здесь поставить.

Я поднимаю

глаза и смотрю ему в лицо, и его глаза прожигают во мне дыру. Я поеживаюсь, под его взглядом мне становится не по себе. Я боюсь, что он сейчас скажет или сделает что-нибудь, что заставит меня отказаться от его предложения, я протягиваю руку и хватаю его бутылку.

Сначала Итан выглядит удивленным, затем улыбается. Ослабив хватку, он выпускает из рук бутылку. Он наблюдает за мной слишком пристально, слишком внимательно, пока я наклоняю бутылку со спиртным и делаю большой глоток. Он сжигает меня своим взглядом дотла.

— Итак, — спрашиваю я, вытирая рот тыльной стороной руки. — Каковы конкретно мои рабочие обязанности в качестве твоего ассистента по административным вопросам? Без обид, — говорю я, скользя взглядом по комнате. — Но мне кажется, ты не особо хорошо здесь работаешь.

Итан смеется, затем задирает рукав своего костюма, чтобы взглянуть на часы.

— Ты права. Я не так уж много здесь сделал. Основную свою работу я делаю в спортзале.

— Итак? Зачем я тебе нужна здесь?

— Мне нужно, чтобы ты помогла мне, Эйвери. Здесь, — Итан опускает руку в карман и достает оттуда телефон. Он бросает мне телефон, и я чуть не роняю его от неожиданности. — Когда телефон звонит, ты отвечаешь на него и принимаешь сообщения.

Я хмуро смотрю на телефон.

— Ладно... Что-нибудь еще?

Итан кивает.

— Да, я назначил встречу здесь, чтобы ты могла как следует осмотреться. Мы работаем здесь, когда я не тренируюсь. А поскольку я в любом случае сейчас тренируюсь, ты нужна мне в спортзале.

— В спортзале? Зачем?

Итан наклоняется над столом и выхватывает бутылку у меня из рук. Он улыбается, затем залпом допивает содержимое бутылки.

— Потому что ты все еще мой счастливый талисман, Эйвери.

Я мрачнею и чувствую, как вся кровь просто отхлынула от лица.

— Итан, — говорю я, не веря своим ушам. Он это серьезно?

— Черт, — ругается Итан, осознавая свою ошибку. — Прости, я просто попытался подразнить тебя.

Я кладу новый телефон на стол и скрещиваю руки на груди. От одного только воспоминания о том вечере, воспоминания об Итане, идущим ко мне, орущим «Ты мне должна», мне становится не по себе.

— Это было ошибкой.

— Нет, Эйвери, это не было ошибкой, — настаивает Итан.

Я качаю головой и бросаю взгляд на фотографию.

— Ты изменился. Я изменилась. Это не сработает. Зачем мы вообще это делаем?

— Эйвери... — умоляет Итан, и я снова смотрю на него. Я знаю, что он хочет, чтобы я остановилась, знаю, что ему не нравится, к чему я веду, но я уже начала и намерена довести это дело до конца.

— Зачем ты делаешь это, Итан?

Что тебе от меня надо?

— Я хочу заботиться о тебе, — искренне отвечает Итан. — Столько, сколько ты позволишь.

— Почему? — спрашиваю я, пытаясь поймать его взгляд. Но я уже знаю, ответ прямо там. Он всегда был там, но я слишком боялась найти его.

Итан нервно облизывает губы, и он практически делает еще один глоток из бутылки, но передумывает. Он ставит бутылку на стол и говорит:

— Потому что ты мой друг.

— И это все? Мы просто друзья?

Я замечаю, как что-то меняется в глазах Итана. Это тот самый душераздирающий момент ранимости, когда я понимаю, как ему нужна. И это ранит, от этого я чувствую себя сукой, потому что я не чувствую того же. Я его зафрендзонила, возможно, я даже использовала его. Позволить этому продолжаться, значит, наказывать не только его, но и себя.

Я и раньше думала об этом, о том, чтобы попытаться полюбить Итана. Я думала об этом много раз. И прошло много времени, пока я не поняла, что со мной что-то не так. Что-то внутри меня, должно быть, угасает, потому что он такой горячий, и другие девушки без проблем с ума сходят по нему. И если эти девушки любят его, тогда я единственная, кто, наверное, облажался.

Я одна во всем виновата.

Итан красивый, правда, хотя даже сейчас я смотрю на него: он не такой красивый, как Чейз. Но я умею ценить красоту, я могу понять привлекательность. Я просто не могу заставить свое тело или сердце чувствовать то же самое. Здесь же нет ничего: ни искры, ни влечения. Какая бы не была невидимая сила, которая переполняет человека и заставляет его сходить с ума по человеку. Когда речь идет об Итане, это просто отсутствует, между ним и мной нет связи.

— Прости, я не могу этого сделать, — говорю я.

Выражение уязвимости исчезает, и лицо Итана становится холодным, будто я его только что оскорбила.

Снова хочется плакать, потому что это конец. Конец нашей дружбе. И теперь, без Итана, у меня никого не осталось. Чейза я уже оттолкнула.

После напряженного момента молчания Итан в гневе прищуривает глаза и хмурится.

— Что ты собираешься сделать?

Вот он, вопрос на миллион долларов, не так ли? Что я собираюсь делать? Я не думаю, что я снова побегу к Чейзу. Не после всего того, что я ему наговорила. И не после того, что я поняла, что я не достаточно хороша для него.

Прямо сейчас у меня нет ответа, поэтому я качаю головой и пожимаю плечами.

— Не знаю, что-нибудь придумаю.

— Если ты сейчас уйдешь, ты поставишь меня в затруднительное положение.

— Прости, — извиняюсь я. — Я не хочу ставить тебя в затруднительное положение. Я не знала, что все обернется таким образом.

Итан рывком задирает рукав и снова проверяет время, как будто беспокоится, что куда-то опоздает. Он хмурится, потом снова смотрит на меня.

— Ты можешь, хотя бы, дать мне две недели? Думаю, уведомление за две недели — установленная практика. Мне нужно найти кого-нибудь на твое место.