Ударная война
Шрифт:
– А то! – у подрывника аж глаза в темноте засветились. – Шанхайские драконы нервно курить будут в сторонке… Или гонконгские?
– Один черт. В общем, начинай подрыв издалека, с тех постов, куда мы гостинцы подбросили, пусть бегут в другую сторону, на уже готовые. Впрочем… впрочем, тебя учить – только портить.
– Это да.
Лавров обратился к снайперу, прижав микрофон:
– Серега, на тебе уцелевшие после взрыва гранаты «братки». Если Алик высунется из палатки с каким-нибудь пультом в руке, даже с пистолетом, сразу вышибай из рук, но китайца не трогай, с ним Петрович разберется. Как понял?
–
Лавров тяжело вздохнул.
– Мы здесь не за ними, нам боеголовка важней. Но… но, думаю, все постараются защищать их по мере возможностей. Так?
– Так.
– Ага.
– Отлично. Я начинаю первым.
Майор выдернул чеку гранаты, выдержал двухсекундную паузу и швырнул ее прямо в сидевших кружком «братков»…
…Алик выронил сигарету от неожиданности, когда больно шарахнуло по ушам волной разорвавшейся поблизости гранаты. Он вскочил, столкнулся со своим помощником, который мало что соображал, отпихнул его и полез за оружием. Судя по всему, началась атака русских, все-таки смогли проследить его перемещение со спутников, или же кто-то навел.
Выскочив из палатки, увидел, что из посланных Александром охранников уцелел только один, и то катается по земле и кричит, держась за окровавленное лицо. Вот дернулся и затих. Китаец растерянно огляделся: кругом мечутся свои же, перепуганные, глаза расширенные, кричат, сталкиваются, оружие побросали, то и дело кто-нибудь из них взмахивает руками и падает. И главное – не слышно автоматных очередей, не понять, откуда стреляют. Неужели используют глушители?
Из палатки выскочил помощник, вскидывая автомат и собираясь стрелять. Тут же рухнул пластом, выронив оружие из рук, дернулся пару раз и затих. Второго помощника постигла та же участь, не сделал и двух шагов, как голова разлетелась месивом мозгов и костей, тело рухнуло без звука, забрызгав палатку кровью.
Алик поднял пистолет, собираясь отстреливаться наугад, но спустя миг оружие вырвало из руки с нечеловеческой силой, лишь громко лязгнуло. Он бросился в палатку, собираясь отыскать пульт и взрывать пленных, вернулся на улицу, но не успел нажать кнопку, как коробочка пульта разлетелась на мелкие кусочки; неведомый снайпер контролировал каждое его движение, но почему-то оставлял в живых, скорее всего, хотел взять в плен и допросить.
Группа перепуганных соотечественников-нелегалов, что спали в грузовике, попрыгала с машины и ломанулась в лес с воплями. Но едва группа пробежала несколько десятков метров, как мощным взрывом пятнадцать человек разметало по окрестностям.
Вдалеке прогремело еще несколько взрывов, китаец понял, что выставленные посты перестали существовать. Спустя мгновение и вовсе заложило уши – весь окружающий лес взметнулся стеной огня, пожирая последних уцелевших. На стоянке остались только грузовики и десятки трупов, двое или трое были еще живы и громко стонали. Мало-помалу все начало затягивать дымом.
Будь прокляты эти русские, Алик побежал в лес, обогнув палатку, собираясь в одиночку добраться до границы. И, собравшись с силами, повторить попытку через несколько лет. Оставаться и попадать в плен он не собирался, лучше принять смерть, чем попасть в русскую тюрьму. Лучше смерть.
Где-то через полчаса бега он перешел на шаг, силы
Он дошел до полянки, уселся под могучей старой сосной, переводя дыхание, достал карту и принялся определять свое местоположение. По идее, нужно было выходить к небольшой речушке и двигаться вдоль ее берега к Амуру, но где она, эта речка, теперь?
В какой стороне? Начнешь блуждать и кружить, вообще на русских наткнешься, их теперь в тайге наверняка несколько дивизий собралось, ищут разбежавшихся, если, конечно, кто-то еще смог выжить и скрыться в лесу.
Получалось, что до речки около двух километров на северо-запад. Алик со вздохом поднялся, идти не хотелось, наваливалась апатия ко всему, но надо было действовать, а не раскисать. Чуть промедлишь, и эти минуты могут оказаться роковыми.
Хотел было выругаться, тихонько, но слова застряли на языке – на полянку бесшумно выдвинулся человек с винтовкой в руке.
Алик отступил к сосне и уперся спиной в ее ствол. Он понял сразу, теперь ему никуда отсюда уходить не придется, здесь он и останется навсегда, иначе бы незнакомец приказал ложиться на землю или поднимать руки, но тот не произнес ни слова, лишь бесшумно двигался к нему, поднимая оружие и собираясь стрелять.
Голос, такой знакомый голос, заставил китайца вздрогнуть. Именно этот голос иногда звучал в ночных кошмарах:
– Вот и встретились.
– Петрович? Это ты?
– Узнал, гаденыш? Ну вот и хорошо. На этом наша история и завершится.
Алик хотел было вскинуть руки, затянуть разговор, хоть как-то оттянуть неизбежное, но темноту ночи разорвала яркая вспышка, и мир для него перестал существовать.
Десантники еще немного понаблюдали за стоянкой, выявляя уцелевших. Потом, когда Петрович отправился на разборки со своим старым врагом, осторожно вышли из кустов, оставив Кравцова прикрывать их на всякий случай: вполне мог кто-то затаиться или же прибежать с уцелевших постов. Хотя вряд ли, любой бы дернул подальше от этого места, спасая свою шкуру, тут не до геройства, когда гремят взрывы и орут умирающие.
Лавров осторожно приблизился к грузовику с пленными. Требовалось проверить, все ли уцелели. Заодно и следовало обезопаситься самому – вполне могли освободиться во время перестрелки и напасть, едва откроешь борт, они ж не знают, что свои пришли, мало ли какой фокус могут выкинуть.
Стукнул прикладом в борт, знаком показав Никитину отойти подальше. Спросил громко:
– Все живы?
Тишина. Похоже, затаились, не зная, как понимать такой вопрос, или же готовят атаку в направлении голоса. Батяня на всякий случай переместился в другое место.