Ударом на удар
Шрифт:
Владимир наполнил стакан, сделал несколько небольших глотков, наблюдая, как Александр Михайлович занимает свое место.
– Все идет по плану, – продолжил Веселовский, – оборудование поступает по графику, монтажные работы идут даже с небольшим опережением, только вот что теперь делать с тем, что отобрали у меня? – сокрушенно добавил он то, что, по всей видимости, волновало его больше всего.
– Не думаю, что произошло нечто непоправимое, – ответил Полунин, – во всяком случае, мы это проверим. Вызовите Лену.
Веселовский нажал кнопку селектора и пригласил секретаршу в кабинет.
– Леночка, – повернулся к ней Полунин, – устрой мне встречу с директором «Консалт-сервис». Как можно быстрее.
– Хорошо, Владимир Иванович, – черкнула она себе в блокнот. – Что-нибудь еще?
– Пока все, – отпустил он ее. – Как немцы? – внимательно посмотрел он на Веселовского, когда за секретаршей закрылась дверь.
– Они, конечно, проявляют некоторое беспокойство, – медленно произнес Александр Михайлович, – но не думаю...
– Александр Михайлович, – оборвал его Полунин, – я пока вашего мнения не спрашиваю. Мне нужна объективная информация, как реагировали немцы на мое исчезновение?
– Официально они никаких мер не принимали, – надул губы Веселовский, – если вы это хотите знать.
– Я хочу знать все, – повысил голос Полунин, – но в первую очередь то, как функционирует предприятие. Если же я задаю конкретный вопрос, то хочу получить на него исчерпывающий ответ. Если немцы не принимали никаких официальных шагов, то что они делали?
– Ну, Шульц интересовался у меня, скоро ли вы появитесь на работе.
– Зачем я ему понадобился? – Полунин только сейчас вспомнил, что тот назначал ему встречу в день его похищения.
– Мне он об этом не сказал.
– А остальные?
– Остальные тоже интересовались, но без особого, так сказать, волнения.
– Хорошо, – кивнул Полунин.
В дверь постучались, и на пороге появилась секретарша. Полунин сразу же заметил, что она чем-то удивлена или даже растеряна. В руках она держала какую-то бумагу.
– Владимир Иванович, – неуверенно произнесла она, – Репнин Иван Петрович, директор «Консалт-сервис», в данный момент в отъезде, вас может принять его заместитель, но только завтра в одиннадцать ноль-ноль.
– Пусть будет в одиннадцать, – согласился Полунин, – это все?
Он видел, что секретарша что-то недоговаривает.
– Не знаю, должна ли я об этом говорить? – она мялась в дверях, вертя в руках злополучный листок, и Полунин понял, что как раз в нем-то все и дело.
– Что там у тебя? – недовольно спросил он.
– Странный факс, какому-то Седому, – пробормотала она, – может, кто-то пошутил?
– Дай сюда, – в душе Полунина шевельнулось нехорошее предчувствие.
Секретарша пересекла кабинет и протянула еще теплый листок, прошедший через факсимильный аппарат, Полунину.
Там было всего несколько строк. Но пока Полунин читал их, лицо его багровело, глаза наливались кровью, а суставы пальцев, которыми он сжимал бумагу, побелели от напряжения. Без сомнения, послание предназначалось ему.
«Седой, мать твою, ты должен рассчитаться за то, что подставил меня, и за гибель моих людей. Все будет по понятиям. Ты отдашь мне тридцать процентов „Нефтьоргсинтеза“, а я не трону больше тебя и твоих родственничков.
Послание было подписано только инициалами «Л. М.», но эти инициалы были хорошо известны Полунину.
– Леха Меченый, – вслух прошипел-прошептал Владимир, комкая в руке лист бумаги.
– Что там? – Веселовский заерзал в кресле, чувствуя, что что-то неладно.
– Это вам, Владимир Иванович? – тихонько спросила секретарша. – Может, не нужно было?..
– Мне, Лена, мне, можешь идти, – махнул рукой Полунин.
У него в голове забрезжил морозный зимний вечер, когда они вдвоем с Фиксатым на старых «Жигулях» приехали на встречу с Меченым. Полунин уже тогда знал из своих источников, что Меченый собирается его убить, поэтому они начали стрелять первыми. Все закончилось в несколько мгновений, которые в тот момент показались ему такими длинными, что в них могла бы втиснуться большая часть его жизни. Да, несколько человек Меченого тогда погибли, но они сами собирались убить его, Полунина, поэтому, конечно, ни о какой компенсации не могло быть и речи. Меченого тогда там не оказалось. Он, как дикое животное, нутром почуял опасность и на встречу, где должна была состояться продажа большой партии героина, не явился. После этого он надолго исчез, Полунин одно время даже решил, что тот вообще уехал из города, но вот теперь он объявился снова. И даже выдвигает какие-то несусветные требования. Да как он вообще смеет говорить о какой-то компенсации?! «По понятиям!» И это смеет говорить человек, не выполнивший решения сходняка, связавшийся с продажными ментами и, теперь уже Полунин не сомневался в этом, убивший Славку Болдина.
Полунин сжал в руке стакан с минералкой с такой силой, что тот едва не лопнул. Он опрокинул остатки воды в глотку, пытаясь заглушить жар обиды и ненависти, поднимавшийся из груди. Подняв стоявшую рядом бутылку, он припал прямо к горлышку. На какое-то время холодная вода помогла. Он смотрел невидящим взглядом на стену прямо перед собой, пытаясь унять волнение. Нельзя поддаваться панике и давать волю гневу. Нужно действовать хладнокровно и решительно, до тех пор, пока противник не будет повержен. В этот миг он решил, что не оставит Меченого в живых, чего бы это ему ни стоило. Таким моральным уродам, убийцам нет места на этой земле! Полунин не думал сейчас, есть ли у него право судить людей, присваивая себе функцию господа, он был уверен в одном – с Меченым он расплатится за все! И плата будет соответствовать тем злодеяниям, которые совершил этот преступник.
Бутылка упала на ковровое покрытие, выскользнув из рук Полунина, а он даже не заметил этого.
Генеральный директор стоял рядом, потрясывая его за плечо.
– Что там? – спросил генеральный, показывая на скомканный клочок бумаги.
– Это новое объявление войны, – не глядя на Веселовского, ответил Полунин, – но на этот раз она будет проходить по нашим правилам.
– Можно? – Александр Михайлович осторожно взял из рук Полунина факс и принялся его разглаживать на столе ладонью. – Ух ты... Серьезно!