Удары шпаги господина де ла Герш, или Против всех, вопреки всем
Шрифт:
– Необходимо быстро его вернуть! Он должен быть в семи или восьми милях отсюда.
– Вы надеетесь его догнать?
– Да, конечно!
– Тогда, в путь! Вот приказ, подписанный мною. А я должен посовещаться с моими генералами.
Но менее всего герцог Фринланд хотел посовещаться с графом Колоредо и Пикколини, более всего его интересовал совет астролога Сени.
Содержание беседы Фринланда с герцогом Левенбургом было далеко от того, чтобы убедить Валленштейна принять вызов Густава-Адольфа; он придерживался политики выжидания.
Астролог Сени занимал дом, на крыше которого рабочие соорудили ему террасу в виде башни, где он и жил в окружении своих инструментов. На стенах башни были изображены кабалистические фигуры и алгебраические формулы.
В тот момент, когда Валленштейн вошел в башню, Сени наблюдал за движением звезд.
При виде сияющего небосвода, молчаливого человека, чертящего на клочке бумаги значки и цифры, таившие в себе скрытый смысл, военачальник, испугать которого не могли и сто пушек, задрожал с головы до ног.
– Что говорят планеты?
– спросил он дрожащим голосом.
Сени предвидел визит, но не в его правилах было отвечать категорично.
– Марс этим вечером был красного цвета... Земля обагрится кровью, тихо произнес астролог.
– А вы взглянули на звезду шведского короля?
– продолжил герцог Фринландский.
– Вчера она была не видна, сегодня утром тоже. Сейчас её снова не видно. Я строю свои расчеты согласно расположению звезд... Приближается великое событие.
– О!
– Вот ваша звезда, месье. Она сейчас ярко светит, несмотря на близость Меркурия, звезды, влияние которой противоположно Сириусу - звезде, покровительствующей вам... Правда состоит в небе в характере огня... Вы видите эту звезду? Она проплыла и исчезла, вот другая прокатилась и исчезла, вот третья, более яркая, теряется в глубине вселенной... На своем пути она освещается величественным львом, покровительствующим войнам... Пусть он остережется!
– Кто? О ком вы говорите? Объясните же наконец!
– просил Валленштейн, почти не дыша.
– Судьбоносная звезда для короля погасла. Ноябрь станет фатальным для Густава-Адольфа.
Валленштейн судорожно вздохнул.
– А сегодня уже первое ноября!
– воскликнул он взволнованно.
Сени продолжал рисоватьна бумаге цифры и параболы; Валленштейн следил за ним, сдерживая дыхание.
– Да, фатальным, фатальным!
– повторял Сени; солнце стало пурпурным. Звезда Густава-Адольфа, ты уже не светишь так ярко!
Валленштейн, выходя из дома астролога, был уже почти уверен, что он поступает правильно. Тут он встретил человека, который его искал. Это был оруженосец мадам д`Игомер.
– О! Сеньор!
– обратился к нему солдат. Став на колено, он продемонстрировал ему шарф, забрызганный кровью и грязью.
– О, Боже! Она мертва!
– воскликнул Валленштейн.
Оруженосец поднялся и, обнажив голову, рассказал графу Фринланду о том, как погибла баронесса; одна лишь
Валленштейн выслушал оруженосца с мрачным видом.
– О!
– наконец выдохнул он.
– Пусть земля напьется крови! Я клянусь, что отомщу за нее!
И, вызвав к себе генералов имперской армии: Изолани, Колоредо, Пикколини, Терцки, объявил им:
– Господа! Я принял решение: завтра мы дадим бой шведскому королю!
Все необходимые приготовления были сделаны в течение нескольких часов, оставшихся до наступления дня.
Глубокие траншеи, окруженные острыми кольями, протянулись по обе стороны дороги, разделявшей две армии и идущей из Вейсельфельса в Лейпциг. Имперские войска, разделенные на пять отрядов, заняли позицию в трехстах шагах от этой дороги, правый конец которой упирался в канал, соединяющий Эльстер с Саалем. Быстро разместившиеся батареи направили свои пушки по предполагаемым направлениям обстрела.
Тем временем, герцог Левенбург и капитан Якобус скакали в ночи, преследуя графа Паппенхейма.
Пожар, пылающий вдали, служил им маяком. Преследователи поняли, что страшный генерал проследовал именно здесь.
...С первыми признаками рассвета Густав-Адольф поднялся в седло. Он все ещё страдал от плохо затянувшейся раны. Поэтому вместо кирасы он одел камзол из буйволовой кожи и драповую накидку.
Бледный, но с горящим взором, он проехал перед войском с высоко поднятой головой. Его солдаты были преданы ему, смелости и решительности ему было не занимать. Войны приветствовали своего короля тысячами возгласов, долетевших до лагеря Валленштейна.
– Солдаты!
– обратился к ним король.
– Помолимся Богу и победим!
С этими словами он стал на колени и начал молиться.
То же сделали и солдаты. Их молитва была похожа на религиозную песню, подхваченную музыкой полков.
Густой туман покрывал равнину, и молитва этих славных людей, половине из которых предстояло, быть может, умереть, поднялась к небесам.
Арман-Луи и г-н де Парделан, воодушевленные внезапным порывом, следовали за королем. Г-н де ла Герш повсюду искал Рено. Среди драгун его не было видно. Спросив о нем Магнуса, он узнал, что того видели утром, примерявшим новый камзол из буйволовой кожи.
В этот момент луч солнца пробил облака, туман рассеялся, будто занавес; две армии оказались друг перед другом, разделенные широкой дорогой. Языки пламени сверкнули, и облако сизоватого дыма поднялось над батареей, расположенной на пригорке, в центре имперской армии.
– Бог с нами!
– вскричали шведы.
– Иисус и Мария!
– отвечали имперцы.
Сражение началось. В то время, как Густав-Адольф указывал концом своей шпаги на батарею, извергавшую пламя и дым, которую нужно было захватить, Валленштейн смотрел в сторону, куда уехал Паппенхейм. Дорога была гладкой и пустынной.