Удары шпаги господина де ла Герш, или Против всех, вопреки всем
Шрифт:
– Ах, если бы вас слышал германский император, вы стали бы императрицей!
– восхищался ею дон Гаспар, когда она закончила пение.
– У вас хороший вкус, - сказал Рено.
– Если мы не уедем в ближайшие дни, у вас будет возможность довольно часто наслаждаться этой музыкой.
Башенные часы пробили девять ударов. Дон Гаспар посмотрел на Матеуса.
– Ну да, вы уезжаете!
– сказал он.
– А мадемуазель де Сувини едет с вами?
– Разумеется.
– Подвергать такую очаровательную особу тяготам путешествия!.. Фу! На
Теперь это был уже другой человек; он говорил другим языком, другим тоном, глаза его смотрели дерзко, высокомерно, жесты были вызывающими.
– Мой благородный друг прав, - продолжал Матеус, выбросив в окно выпитую бутылку, - это глупость, которую обычно не позволяют себе дворяне из хороших домов.
"Пора!" - подумал Рено.
Сеньор Матеус встал, расправил руки и встряхнул ногами, точно пантера, готовая к прыжку. Стаканы с ликерами соскользнули на него, как вода с клеенки.
– Ну что? За дело!
– сказал он.
– Покажем этим благородным чужестранцам, на что мы способны?!
Какие-то часы по соседству повторили девять ударов, который только что отзвонили башенные часы.
Дон Гаспар, бросив наглый взгляд на Адриен, сказал:
– Моя прекрасная детка, эти французы просто безумцы, если они принуждают колесить по дорогам такую прелестницу. Я беру вас под свою защиту. Завтра вы станете доньей Адриен д`Альбачет-и-Буитраго!
В этот момент раздался свист Каркефу.
Арман-Луи, поднявшись, встал и заслонил собой м-ль де Сувини.
– Ко мне, мой господин! Кем вы собираетесь завладеть?
– спросил он.
Дон Гаспар не двинулся с места.
– Не надо шума, молодой человек, - сказал он.
– Я осуждаю ваше легкомыслие. И пришло время открыто объясниться, потому что вы все ещё ни о чем не догадываетесь. Граф де Паппенхейм узнал день вашего отъезда из Гранд-Фортель и дорогу, по которой вы едете.
– Ах граф де Паппенхейм!
– Я подчиняюсь его приказам, потому и следую за вами. Это не случай свел нас с вами. Итак, по сути дела вы были у меня в гостях и вы все ещё здесь. Но граф де Паппенхейм, славный сеньор, господа, он немало рассказал нам о мадемуазель де Сувини. Мы знаем, что она красавица да к тому же благородной крови. Но тем не менее, подол её платья не сможет вместить целую кучу золотых дукатов, которые она получит в приданое, а граф де Паппенгейм не коснется и волоска на её голове. Она - моя, и я беру её для себя!
– Негодяй!
– крикнул Арман-Луи и выхватил шпагу.
Рено направился к двери, задвинул засов и, заперев её, сунул ключ в карман.
Сеньор Матеус пожал плечами, подошел к столу и спокойно и размеренно выбрал новую бутыль с вином.
– Не надо сердиться, - сказал дон Гаспар, на этот раз вставая из-за стола: - я добрый и вовсе не желаю смерти ближнему. Прежде чем затевать драку, давайте посчитаемся: вас двое, нас двадцать; связываться с нами бесполезно и глупо. Оставляйте мне девчонку, вытряхивайте свои кошельки они понадобятся мне для брачной церемонии, - бросайте шпаги
Свист, обещанный Каркефу, больше не повторился.
"Что он медлит?" - подумал Рено.
Дон Гаспар покрутил свой ус.
– Вы всего лишь дети, - сказал он.
– Учтите, один из моих людей войдет через окно, другой вскоре вышибет эту дверь... И как же вы сможете воспрепятствовать тому, чтобы мадемуазель де Сувини последовала за нами? Еще двадцать человек тут, неподалеку, готовы прийти на подмогу. Оказывать сопротивление просто смешно!
– Нелепо!
– проговорил сеньор Матеус.
В этот момент за окном послышался легкий звук шагов по гравию. Кто-то шел вдоль стены трактира.
В коридоре скрипнули половицы.
– Вы слышите?
– сказал дон Гаспар.
И он пальцем указал на стекло, за которым мелькнула чья-то тень, и на дверь, приведенную в движение невидимой рукой.
Почти в то же мгновение глухой звук, похожий на звук падающего тела, раздался в ночи, оконное стекло разбилось вдребезги, и Каркефу появился на подоконнике.
– Ну же, пора!
– выкрикнул он, размахивая в воздухе кинжалом, красным от крови.
– Вот этот негодяй, который уже не сможет напугать меня!
Он ещё не закончил говорить, как в углу, со стороны коридора, послышался предсмертный хрип, и дверь приоткрылась от падения тела, которое вывалилось в проем. Рено прыжком бросился к ней и отворил. В это время в комнату влетел Доминик с кинжалом в руке, переступив через труп солдата, лежащего на пороге.
– Отличный удар, друг Доминик!
– крикнул Каркефу.
Дон Гаспар побледнел. Сеньор Матеус стал белым как стенка.
– Измена!
– возопил капитан, пытаясь броситься прочь. Арман-Луи преградил ему дорогу.
– Поздно!
– сказал он.
– Сударь, - обратился Рено к Матеусу, - ваш друг дон Гаспар д`Альбачет-и-Буитраго недавно говорил, что кто-то выйдет отсюда холоднее мрамора и слегка продырявленным. Мне кажется, что это будете вы.
Каркефу и Доминик охраняли дверь и окно со шпагой в руке. Никакого другого выхода отсюда не было, и дон Гаспар и сеньор Матеус обнажили шпаги.
– Эй, люди, сюда!
– крикнули они.
– Защищайтесь!
– Ваши люди спят!
– ответил Каркефу.
10.
Обнаженная шпага
Адриен упала на колени перед образом Святой Девы, который виднелся в углу зала. Насмерть перепуганная, забыв, что она протестантка, девушка молилась Святой Божьей матери. Однако в разных концах комнаты только что начались драки, свидетелями их были Доминик и Каркефу.
Арман-Луи противостоял капитану дону Гаспару, Рено - сеньору Матеусу Орископпу.
Убедившись в том, что бежать отсюда невозможно, и что никакая дьявольская хитрость не позволяет вызвать на подмогу сообщников, дон Гаспар полагался теперь только на свою шпагу.