Удиви меня
Шрифт:
— Фу! Ну прекрати.
— Озеро все смоет, пошли купаться, пока твой папенька не вздумал сделать заплыв под названием «кто быстрее».
Глава 44
Каждый раз, когда я готовлю завтрак, происходит одно и тоже. А если быть точнее, Сережа сканирует меня взглядом. Я это не вижу, потому что сконцентрирована на готовке, но чувствую кожей. Не могу сказать, что мне это не нравится, скорее немного напрягает, просто потому что под его цепким взглядом обязательно не так разобьешь яйца или косо выльешь
— А ты знаешь, что по статистике у всех людей есть любимая конфорка? — о, оживился.
— Да. Правая или левая нижние, — уверенно бросаю я.
— Точно. А у тебя какая любимая? Или такой нет? — очень важный вопрос, вот только конфорки мы еще не обсуждали.
— Левая нижняя. А что? — выключаю чайник и разливаю в чашки кипяток, повернувшись к Сереже.
— Да вот интересно стало, все стараются готовить на той, которая нравится, ну если она не занята. У тебя каждый день новая конфорка, причем ты готовишь по часовой стрелке. Вот хочу понять почему. Сегодня ты жаришь на дальней левой, она неудобная.
— Я стараюсь готовить на каждой по очереди… чтобы другой конфорке не было обидно.
— Чтобы другой не было обидно? — не скрывая насмешки в голосе, задает вопрос Алмазов.
— Да, — знаю, что звучит это ненормально, но в реале мне действительно обидно за те две конфорки, которые постоянно эксплуатируют.
— И все-таки я настоятельно советую посетить тебе психиатра, — усмехаясь, бросает Сережа.
— Рекомендации не несут обязательный характер. Ты просто так сотрясаешь воздух.
— Да ладно, я шучу. Не обижайся. В некотором роде это даже мило и забавно, что ты заботишься о конфорках. Полина и мило — это звучит мощно.
— Хочешь я тебе сейчас желток разобью, как раз перед подачей?
— Не дай Боже, — наигранно пугается Алмазов. — Целый желток — это святое.
— Кстати, я тебе не говорила, но ты знаешь, что оказывается папа меня кое в чем жутко бесит. Каюсь, раньше я этого не понимала и даже в чем-то была похожа на него. Сейчас же, в редкие завтраки в кругу семьи, мне иногда хочется его ударить.
— Едрена выхухоль, что натворил этот негодник?
— Ну это скорее мамина ошибка. То есть это она так позволяет. Сейчас примерно скопирую. «Ксюша, дай вилки. Ксюша, принеси нож. Ксюша, где зубочистки? Ксюша, дай молоко. Ксюша, подай хлеб». И все это тогда, когда мама готовит. Он так привык. Крайне дурная привычка у мужчин. Они думают, что им все и все обязаны. К сожалению, так устроены, если не все мужчины, то большинство уж точно. А надо всего лишь встать и помочь своей спутнице. Например, подать столовые приборы, салфетки. Найти печеньки к утреннему кофе, пока кое-кто орудует у плиты. Достать молоко. И так далее и тому подобное. Это же так нетрудно, а папа ведет себя как капризный и наглый ребенок. Понимаешь? Никогда не понимала, как это раздражает, пока сама не стала готовить для кого-то завтраки.
— Полина и намек — это еще мощнее, чем Полина милашка, — не скрывая улыбки в тридцать два зуба, иронично говорит Алмазов, вставая из-за стола. — Молоко шестипроцентное или трех?
— На твое усмотрение, — вполне мило добавляю я, раскладывая яичницу по тарелкам.
На самом деле, Сережа, в отличие от папы, ничего
Завтрак проходит почти идеально, правда ровно до тех пор, пока на телефон Алмазова не приходит смс. И все. Была улыбка на лице, а теперь на нее и намека нет. Хочется схватить телефон и сделать то, что с такой легкостью папа сделал при знакомстве с ним. А именно — обшарить весь телефон. А ведь спроси я его сейчас «Что-то случилось?» он ответит настолько обтекаемо, что желание засадить ему вилку в ноздри приобретет вселенские масштабы. Спросить: «Это твоя сестра, у нее что-то случилось с утра пораньше?» увы не смогу, потому что по факту выйдет «Это твоя сестрица, с которой ты крутил хрен знает что, и которая тебя все еще любит? Какого лешего ты ходишь к ней каждую пятницу?!». Но я ведь не истеричка, да и вилку в ноздрю вставлять совсем не хочется, вот и выходит, что я молчу. И даже улыбаюсь, отпивая горячий кофе. Главное не сорваться.
— Как думаешь, у больной из десятой палаты с ХБП есть шансы? Мне кажется, дело все же не только в почках, у нее явно сидит где-то онко. И вот какое-то у меня нехорошее предчувствие, что она отправится вслед за бабулей-мумией. Нет, я, конечно, хотела бы побывать на ее вскрытии, уж больно интересно, что с ней, но жалко тетеньку, всего пятьдесят лет. Эх, если бы можно было мысленно препарировать больного, узнать, что внутри и вуаля диагноз на руках до всех исследований. Осталось всего-то назначить лечение, — мечтательно произношу я. — А может мы все же выбьем ей МРТ раньше среды?
— Девочка моя, ты на вскрытие хочешь и тут же МРТ. Где логику потеряла, на одной из конфорок?
— Ну я же серьезно.
— Мы не выбьем его раньше среды, даже если ты покажешь сиськи главному. Нет у них мест, Полина. Таких как мы много. Скажи спасибо, что еще среда. И да, я тоже думаю, что у нее где-то сидит рак. Пока нет диагноза — ты ничего не спрогнозируешь. И давай мы не будем обсуждать больных за завтраком.
— Хорошо, не будем.
— У меня через десять дней отпуск. Давай махнем на море на неделю. Пропустишь всего пять дней универа, — заманчивое предложение, мягко говоря. Но — нет.
— Нет. Я терпеть не могу опаздывать на занятия по милости пробок, а ты говоришь про пять дней. К тому же, у нас первый цикл по хирургии. А там пропускать вообще нельзя, все очень строго. Препод, говорят, жесть.
— У вас хирургию ведет Заславский. Это дедуля, который не оперирует уже как двадцать лет. Занятия он начинает в десять, а отпускает в двенадцать. Половину занятия он спит. Вторую половину — надиктовывает теоретическую часть. Не проверяет студентов на присутствие. И заметит отсутствие кого-либо только в одном случае — если аудитория будет полностью пустая. Но как правило студенты договариваются ходить через день. Единственное, что требуется от тебя — прийти лично на зачет с конспектом его лекций. И все — зачет. Так что ты подумай про отпуск. Не ищи отмазок там, где их не должно быть, — заканчивает свою речь на одном дыхании, допивая кофе. — Ну все, погнали.