Удивительная жизнь Эрнесто Че

Генассия Жан-Мишель

Он несколько раз ударил каблуком тяжелого ботинка по наледи и вошел в дом.

В большой гостиной санатория собралось не меньше ста человек, столы сдвинули в сторону, а стулья и кресла выставили в ряд перед телевизором. Тут был весь персонал, редко сходившийся вместе, пришли члены кооператива, мэр, учитель и секретарь партячейки с женами, детьми и друзьями. Многие сидели на полу, другие стояли и были счастливы, что оказались у единственного на много километров вокруг экрана.

Когда появился Йозеф, сидевший во втором ряду Людвик сказал:

– Ну где же ты ходишь? Я едва сумел отстоять

твое кресло! Хелена, садись рядом со мной.

Она поцеловала его в губы, помахала друзьям и заняла место по правую руку от Людвика.

– Вот и наступил великий вечер! – торжественно провозгласил он.

– Ты же не думаешь, что мы выиграем? – удивилась Хелена.

– Конечно думаю! Сегодня у нас есть шанс.

– Мечтай-мечтай… они играют как боги, а мы… как дворовые мальчишки.

– Ты пораженка, Хелена. Мы – лучшие.

– После них.

Йозеф разделся, встряхнул пальто, прежде чем повесить его на крючок, и принюхался.

– Вы в санатории, здесь нельзя курить! – возмутился он, уловив запах дыма.

– Мы закрыты, здесь сейчас нет ни одного пациента, – возразил Ярослав.

– Я пригласил вас посмотреть телевизор, а не устанавливать собственные правила.

– Этот телевизор принадлежит чешскому народу, Йозеф, как я, и ты, и все здесь присутствующие.

– А вот я принадлежу только тебе, – во всеуслышание заявил Марте Карел.

Раздался смех, возгласы: «Я тоже», «У тебя нет шансов», вольные шуточки насчет того, что еще можно купить или продать.

– Я тоже, – шепнул Людвик на ухо Хелене.

– Ты мой любимый, – ответила она, – но я не твоя собственность.

Йозеф опустился в кресло и наклонился к соседу:

– До чего же разболтались наши соотечественники, товарищ секретарь! Я, между прочим, рассчитывал, что ты их дисциплинируешь…

– Сегодня великий день, Йозеф, будем снисходительны.

Йозеф достал пачку «Спарты», угостил партработника и сказал:

– Ладно, потом проветрим.

На лед стадиона в Любляне выкатились команды, и началась разминка.

– Сделайте их! – выкрикнул мужской голос.

Воскресным вечером 13 марта 1966 года вся страна приникла к телевизорам и радиоприемникам. Четырнадцать миллионов чехов и словаков, включая детей, болельщики самых разных клубов, готовые в обычное время вцепиться друг другу в горло, мечтали об одном – задать трепку русским хоккеистам. «Нам требуется чудо!» – думали все, глядя на скользящих по льду игроков. Отдельные коммунисты мысленно обращались за помощью к Карлу Марксу – Ленина они ни о чем просить не могли, вождь мирового пролетариата должен был поддерживать «своих». Безбожники беззвучно молились святому Венцесласу, а многочисленные верующие – святой Анежке Пражской. Помощь и поддержка требовались всем. Победа над лучшей командой мира легко не достается, у русских гениальный тренер, денег без счету и психология чемпионов. У них нет одного – яростного желания уничтожить соперников, подогреваемого глухой глубинной ненавистью, взять реванш, погибнуть, как гладиаторы на арене, пожертвовать собой, пролив кровь на лед. Йозеф повернулся к Людвику:

– Почему не начинают?

В этот момент зазвучал национальный гимн, команда Чехословакии застыла по стойке смирно, зрители,

заполнившие гостиную санатория, поднялись, распрямили плечи и хором подхватили нежную романтическую мелодию:

Где дом мой? Где дом мой?Вода журчит по лугам,Боры шумят по скалам,В саду цветет весны цветок,Это рай земной на вид!И это та прекрасная земля,Земля чешская, дом мой,Земля чешская, дом мой.

У многих были слезы на глазах, в конце плакали почти все. Когда заиграли воинственный гимн Советского Союза, зрители снова сели и принялись вытирать глаза.

– Мы их разгромим! – пообещал Йозеф.

– Они не позволят, – возразила Хелена.

– Какой перевес нужен для победы? – спросил Йозеф.

– В один гол, – объяснил Людвик.

Двенадцать игроков в касках и с клюшками в руках готовы были ринуться в бой, впечатать противников в борт, оставить от них мокрое место, стереть в пыль, заставить пожалеть, что родились на свет и рискнули бросить вызов русским в финале чемпионата мира по хоккею. До начала оставалось несколько секунд.

В гостиной появилась Тереза. Она поздоровалась со знакомыми, подошла к Йозефу и наклонилась к его уху:

– Тебе звонят из Праги, из Министерства внутренних дел.

– Только не сейчас, поговори сама.

– Не выйдет, нужен именно ты. Это ненадолго.

Йозеф с трудом поднялся и, недовольно бурча, направился следом за Терезой в кабинет.

– Уверен, они это специально.

Он взял трубку. Тереза стояла рядом и с тревогой смотрела на него.

– Слушаю, доктор Каплан.

– Добрый вечер, профессор, говорит полковник госбезопасности Лоренц.

– Вы выбрали неудачный момент. У вас что, нет ни радиоприемника, ни телевизора?

– О чем вы?

– О матче!

– Что за матч? Ах да, конечно… Сейчас это не важно. Я звоню сообщить, что завтра к вам привезут пациента, к которому следует отнестись с особым вниманием.

– Мы не готовы к приему больных, санаторий откроется только через месяц – из-за морозов строители отстают от графика.

– Найдите выход из положения! Это приказ президента, он вас очень ценит. Ваш будущий подопечный – иностранец, у него серьезные проблемы со здоровьем. Нам подтвердили, что вы лучший специалист в стране. Его обязательно нужно спасти. По соображениям безопасности и секретности помогать вам будет строго ограниченное число сотрудников.

– Это невозможно! В середине апреля в санаторий начнут приезжать пациенты.

– Человек, о котором я говорю, будет вашим единственным пациентом, остальных отошлют в другие места.

– Я наблюдаю моих больных много лет и не могу их бросить… если придется лечить одного-единственного человека, мне не удастся добросовестно и полноценно выполнять мои профессиональные обязанности.

– Об этом можете не волноваться. Министерство здравоохранения на время освобождает вас от заведования санаторием. Вы будете лечить нашего уругвайского товарища. Он очень плох.