Удивительные истории нашего времени и древности
Шрифт:
— Знаю, почтеннейший, что для вас эти вещи не представляют ценности, — возразил Пань, огорченный отказом. — Я хотел только выразить мое глубочайшее уважение к вашей супруге; надеюсь, что вы примете во внимание мои самые искренние чувства и не откажетесь взять эти вещицы.
— Ну что ж, отказаться — значит пренебречь вашими лучшими чувствами. Хорошо, я приму их и приложу все силы, чтобы добыть философский камень и тем самым отблагодарить вас.
Алхимик, улыбаясь, вошел в дом, позвал служанку, велел ей отнести подарки и пригласить госпожу, чтобы та поблагодарила хозяина. А Пань,
«Везет же человеку! —думал он про себя. — Знает секрет философского камня, да еще имеет такую красавицу жену. Счастье обладания его секретом, раз он согласился проделать здесь свой опыт, скоро ожидает и меня, а вот выпадет ли мне удача в другом... ведь под боком такая красавица! Хорошо, если б повезло и с нею. Надо будет только оказывать ей почтение и внимание, не торопиться, а тем временем заниматься алхимией».
— Раз вы любезно согласились заняться опытами, то скажите, когда нам лучше приступить? — спросил Пань у гостя.
— В любой день, лишь бы было серебро-мать.
— А сколько его нужно?
— Чем больше, тем лучше. Больше будет серебра-матери — больше получите философского камня и меньше хлопот для вас в дальнейшем.
— Тогда я дам на заправку две тысячи ланов. Сегодня подготовлю, что следует, а завтра перенесу все сюда, и мы сможем приняться за дело.
В этот вечер Пань угощал алхимика в садовой беседке, и они прекрасно провели время. Само собой разумеется, что Пань не забыл послать угощение и на женскую половину.
На следующий день Пань собрал ровно две тысячи и отослал их алхимику, затем к гостю были перенесены тигель, различные инструменты и прочие вещи — хорошо знакомый с алхимией, Пань имел у себя все необходимое для опытов.
— Вы очень внимательны, — поблагодарил его алхимик, осматривая инструменты. — Но я делаю это не так, как другие. У меня свой, особый секрет превращения. Начнем плавить — увидите.
— Его-то я как раз и хотел бы постичь, — заметил Пань.
— Мой философский камень называется «камнем девяти превращений». Каждое превращение требует девяти дней. Так что через восемьдесят один день, когда мы откроем тигель, магический камень уже будет готов, и для вас наступит день великого счастья.
— Полностью полагаюсь в этом на вас!
Алхимик позвал слугу, приказал ему разжечь огонь и постепенно загрузил в тигель все серебро. Затем, показав Паню свой рецепт, он посыпал серебро какими-то порошками, и над металлом поднялся пятицветный дым. Затем он тут же, при Пане, закрыл тигель.
Далее он позвал слуг, которые сопровождали его в поездке, и распорядился:
— Я задержусь здесь месяца на три, а вы поезжайте домой сообщить об этом матушке и возвращайтесь.
Следуя приказу хозяина, слуги отправились в Чжунчжоу. При алхимике остался только тот, который был приставлен к тиглю. Мальчик день и ночь следил за огнем, а сам алхимик только время от времени заходил взглянуть на печь, но тигля не открывал. В свободное время алхимик с Панем беседовали, пили вино, играли в шахматы. Гость и хозяин были очень довольны обществом друг друга.
Пань частенько посылал жене алхимика подарки, чтобы снискать
— Старая госпожа скончалась, вас просят немедля вернуться, чтобы заняться похоронами.
Алхимик изменился в лице, упал на землю и в отчаянии зарыдал. Пань, встревоженный, склонился над ним и стал его утешать:
— Срок жизни, дарованный вашей матушке, пришел к концу: убиваться и скорбеть бесполезно. Успокойтесь, не терзайте себя!
Между тем слуга не переставал торопить алхимика:
— Дом остался без хозяина. Прошу вас, не теряйте времени!
— Я хотел сделать для вас доброе дело и тем самым отблагодарить за вашу любезность, — обратился алхимик к Паню, сдерживая слезы. — Кто мог предполагать, что случится такое несчастье! О, горе мне! Задерживаться здесь я не могу, а опыт наш не закончен и оборвать его невозможно. Право, не знаю, как поступить. Разве что жена... Она хоть и простая женщина, но давно уже со мной, знает, как и что, и было бы хорошо оставить ее здесь следить за тиглем. Но слишком уж она молода, и мне не хотелось бы оставлять ее здесь одну без присмотра — не совсем это удобно.
— Почтенный, мы ведь с вами теперь такие близкие друзья, что же тут такого? — возразил на это Пань. — Вы вполне можете оставить ее здесь. В помещение, где стоит печь, никто из посторонних не заходит; я предоставлю в ее распоряжение несколько надежных служанок, которые все время будут находиться при ней; если вам будет угодно, ночевать она может у моей жены, а я расположусь здесь и сам буду следить за тиглем в ожидании вашего возвращения. О каких неудобствах тут может быть речь? Ну а что касается еды и подобных вещей, тут, естественно, я не посмею допустить небрежения.
Алхимик задумался.
— Теперь у меня все помутилось в голове, — сказал он наконец. — Я знаю, в древности были случаи, когда люди доверяли своих жен и дочерей друзьям. Ну что ж, раз вы так добры, я охотно принимаю ваше предложение и оставляю здесь жену наблюдать за опытом. Как только справлюсь со всеми делами, сразу же вернусь и сам открою тигель. Так я выполню свой долг и по отношению к вам, и по отношению к покойной матушке.
Услышав, что алхимик согласился оставить жену, Пань готов был хоть полнеба пообещать ему и с просиявшим от радости лицом заявил:
— Если вы поступите так, значит, дело будет доведено до конца.
Алхимик пошел к жене, сообщил ей о том, что случилось, сказал, что хочет оставить ее следить за тиглем, дал ей подробные указания, а затем привел ее, чтобы она поклонилась хозяину.
При этом он ей строго наказывал:
— Только следи как следует за огнем и ни в коем случае не открывай тигля без меня. Если что сделаешь не так, сожалеть будет поздно.
— А если вы запоздаете с возвращением и приедете позже, чем через восемьдесят один день, как быть тогда? — осведомился Пань.