Удивительные истории о 90-х
Шрифт:
– Хорошо устроились. Куда делись пациенты?
Замерзающий – именно так она называла его про себя – наклонил голову и улыбнулся.
– Дайте-ка подумать… Их выписали сегодня.
У него был прямой открытый взгляд, который ей понравился, и задорная лукавая улыбка.
– Ну да, конечно. Вот только одна деталь – я сегодня еще не визировала выписку. – Странно, но Светлана вовсе не злилась на него за самоуправство в ее отделении. – Вот ваш договор.
– Уже подписали? Отлично. – Он забрал документы и признался: – Ну хорошо, хорошо. По моей просьбе их перевели в другую палату.
– А
Пациент не сводил с нее взгляда. В нем были и одобрение, и восхищение, и забота – только не признание вины. Светлана смутилась. «Еще не хватало из-за интрижки с больным потерять работу. Но он мне нравится. Только этого недоставало».
– Не стоило вчера вам помогать – тогда хоть не видела бы эти наглые морды. – Она указала на дверь, за которой стояли «охранники». – А теперь у меня два подозрительных приметных мужика в коридоре – пациенты точно нажалуются – и проверка из Минздрава вот-вот придет!
Ее взгляд упал на его руки. Большие пузыри разного размера, заполненные прозрачным содержимым, покраснения. «Черт, ну зачем я так? Надо успокоиться. Я врач. Он пациент».
– У вас такие только на руках? – спросила Светлана, быстро сменив гнев на милость.
Терпеть его восторженный взгляд становилось невыносимо.
– Еще на ногах. – Улыбаясь, он задрал полосатую штанину.
Его улыбка Светлане тоже понравилась, и она с трудом заставила себя перевести взгляд на его ноги.
– А пациенты не нажалуются, не волнуйтесь. Я распоряжусь, деньги на их лечение переведут сегодня же.
Светлана открыла было рот, но только покачала головой. Нотации в его адрес ей явно не удавались. – Зуд? Жжение? – Она взяла его руку.
– Точно. А как вы узнали?
Да он издевается! Светлана прыснула, но взяла себя в руки.
– Ничего страшного. Через неделю все заживет. – Она с сожалением отпустила его руку. – Даже рубцов не останется. Пузыри вскроем, обработаем, прокапаем вас, перевязки сделаем.
– Вам очень идет улыбка. – Он сел на кровать. – Теперь я знаю, что все будет хорошо.
– Я вовсе не улыбаюсь… Так о чем вы хотели поговорить? – Она сменила тему, почувствовав, что краснеет: Светка всегда краснела при одной мысли о том, что она кому-то нравится.
– Я не смогу убрать ребят из коридора. Понимаете, вчера вечером меня затолкали в машину, похоже, усыпив хлороформом.
– Да, я уже поняла.
Замерзающий кивнул и продолжил:
– Потом помню подвал, как мне зажимают нос и вливают алкоголь. Потом… не помню… улица. Я оказался в незнакомом районе. Что странно, там все подъезды были закрыты. Не получилось зайти ни в один. Но становилось хуже. Наверное, кто-то меня подобрал. Очнулся в какой-то квартире, глаз не открыть… и меня стошнило прямо на пол.
– Хорошо, что вы это помните. Дома до сих пор воняет.
Он непонимающе посмотрел на нее. Светлане казалось, что он может видеть ее насквозь.
– Это я вас подобрала… мы с мамой. А пока я капельницу ставила, вы изгваздали все что можно. Мама до сих пор
– Извините… – Он смутился и замолчал.
– Продолжайте, – попросила Светлана.
Замерзающий вздохнул.
– Ну, потом скорая, больница… – Он посмотрел на обмороженные руки, попробовал пошевелить пальцами и скривился от боли. – За пару дней до этого ко мне приходили бандиты – как они себя называют, «крыша». Требовали, чтобы я переписал свои акции. Я главный акционер Сибстраха. У меня контрольный пакет. Ну, я отказался.
– Зачем вы мне все это рассказываете?
Светлана начала нервничать. Стул заскрипел, когда она откинулась на спинку.
– Мне важно, чтобы вы понимали, что происходит. – Он сдвинул брови, от чего его лицо стало серьезным. – Я уверен, меня хотели не просто припугнуть. По закону, если я умру, наследники, – то есть, мой брат, – обязаны в первую очередь предложить выкуп моих акций другим акционерам. Бандиты уже владеют пятнадцатью процентами компании. Но этого мало. Они хотят захапать все. – Он стиснул зубы, преодолевая боль. – Знали, что спиртное я не употребляю. Влили в меня спирт и выкинули на улицу в том квартале, где только что кодовые замки на подъездах поставили. Наверное, хотели, чтобы моя смерть выглядела как несчастный случай.
Светка почувствовала, как страх холодком ползет по позвоночнику.
– Давайте позвоним в милицию? Пусть их арестуют. Ведь вы же знаете, кто…
– Нельзя: менты могут быть в доле.
– А что мы можем сделать? – Во рту пересохло, она сама не поняла, как у нее вырвалось это «мы». Кажется, он тоже не заметил. – Рано или поздно, они узнают, что вы живы. Тюмень – город маленький. Слухи разлетаются мгновенно.
– Не рассказывать никому, что я здесь.
– Ясно. Но у нас сегодня проверка из министерства, – вдруг спохватилась Светлана и показала на дверь. – Могут увидеть. Этим двоим тут нельзя находиться.
– Как раз о них я и хотел поговорить. Может, мы их переоденем? Белые халаты у вас есть?
Теперь он сказал «мы»…
Она поднялась, подошла к окну. Метель стихла. Снег медленно падал густыми хлопьями.
– Ну хорошо… – Светлана сдалась. – Но чтобы вели себя прилично! На пол не плевать, и молчат пусть! И, пожалуйста, сделайте так, чтобы никто не видел, что у них оружие. Не нервируйте мне пациентов.
– Договорились! – Еще одна задорная улыбка.
– А теперь ложитесь, вам надо вскрыть и обработать волдыри на руках и ногах. Сейчас пришлю медсестру, даст вам обезболивающее.
Замерзающий послушно лег на кровать.
– Можно еще одну просьбу?
Светлана взялась за дверную ручку, оглянулась.
– Мне было бы спокойнее, если бы как можно меньше людей знали о том, что я здесь. Может быть, раны вы мне обработаете?
Она не ответила, лишь кивнула, давая понять, что услышала.
Жизнь в больнице закипела, как в большом муравейнике. К обеду приехала проверка из Минздрава – написали замечания, уехали. На скорой привезли двоих с ножевыми ранениями – ссора на рынке. Пришлось срочно оперировать. Приехала милиция: протоколы, беготня, нервотрепка.