Удивительные приключения подмастерье Хлапича

Брлич-Мажуранич Ивана

Так вот, тут наш Попугай стал крутиться вокруг шеста, висеть на нём головой вниз, и даже, висеть на одном клюве, подняв лапки вверх. Затем, он стал чинно раскланиваться, церемонно наклоняя голову, как это делают знатные дамы на прогулке. Затем, стал плясать, переваливаясь с ноги на ногу, как это делает медведь. Затем — свистеть и гудеть, как паровоз на железной дороге. И, в конце концов, — крутиться винтом вокруг своей перекладины.

Крутился он так быстро, что можно было подумать, что это и не попугай вовсе, а белка, например, или и вообще неведомо кто.

И это было последним номером программы,

и одновременно самым смешным, как это и должно быть в конце всякого настоящего представления.

Гита подняла шест с попугаем высоко над головой, выкрикнула: «Спокойной ночи!», и наклонила шест в сторону Хлапича.

А Попугай тут же слетел Хлапичу на плечо, сорвал клювом картуз с его головы, бросил его на землю и стал крутиться во все стороны раскланиваться, и кричать человеческим голосом:

— Благодарим! Благодарим! Спокойной ночи!

Все работники и хозяин стали без удержу смеяться и аплодировать, а хозяйка, та и вовсе начала крутиться от смеха, точно так, как это делал учёный Попугай.

Только Хлапич стоял с попугаем на плече, окаменевший от удивления.

— Спокойной ночи! Спокойной ночи! — стали кричать работники, а следом и сам Хлапич.

«Ну, уж если комедия, так — комедия!» — подумал тогда Хлапич, и сбросив Попугая с плеча на землю, быстро накрыл его картузом.

— Ну-ка, поклонись ещё разок! — сказал он Попугаю. Но Попугай сделать этого никак не мог, поскольку картуз накрыла его с головы до хвоста. Он пустился бежать вместе с картузом, как слепая курица! И наверняка крутился бы под ним до самого утра, точно сало на сковородке, но Гита, вызволила его. А он тут же принялся её учтиво благодарить, будто и взаправду понимал что к чему… Все смеялись ещё больше. Вот как закончилось это чудесное представление.

А затем Гиту, с большим почётом, пригласили за стол и угостили ужином. Да, и сам хозяин больше на неё не сердился, потому что ведь невозможно же, и злиться, и смеяться — одновременно!?

— Видишь, теперь как хорошо быть «циркачкой»!? Правда, прекрасная у меня работа!? — гордо спросила Гита Хлапича. Но Хлапич про себя подумал: «Да, прекрасная, когда настоящей работы работать не умеешь…»

А затем все отправились спать…

V

О чём Хлапич говорил с работниками

Этой ночью Гита ночевала в доме с хозяйкой, а Хлапич ночевал во дворе, на сеновале, вместе с другими работниками.

Все уже затихли, а Хлапич, вспомнив перед сном весь этот день, вздохнул:

— Эх! Хорошо-то, хорошо, да только, ничего я не придумал… и не нашёл я сегодня свои сапожки…

— Какие это сапожки? — спросил его сосед по сеновалу, который, оказывается, ещё не спал.

— Да, украли у меня прошлой ночью сапожки… — ещё тяжелее вздохнул Хлапич.

— А у меня кто-то куртку голубую украл! И хорошая была куртка, новая… — отозвался работник.

— А у меня топор украли! — добавил второй работник.

— А у меня непочатый кусок солонины, прямо с чердака… — сказал третий.

— А у меня заплечный мешок! А в нём все мои деньги были зашиты… — почти простонал четвёртый.

Так-то

они узнали что в селе сеть вор, который и украл все эти вещи. И все задумались: кто же этот вор, и как же вернуть своё добро? Так думал каждый из них в ту ночь… и никто не знал ответа.

Но когда взошёл месяц — все они уже спали…

Глава пятая

Четвёртый день путешествия

I

Пожар в селе

Ещё никогда, наверно, Хлапич не спал так крепко и спокойно, как в эту ночь, уставши за день. Летом действительно очень здорово спать на сеновале. Сено замечательно пахнет, всё вокруг тихо, никто не шумит… Это потому, что в деревне все добрые люди ночью спят. Только совы да летучие мыши — не спят. Но они летают так тихо, что никак не могли бы разбудить Хлапича.

Но… давно уже замечено: несчастья происходят тогда, когда их меньше всего ждут и именно тогда, когда кажется, что всё так хорошо и спокойно…

Так оно и вышло этой ночью.

Хлапич проснулся от крика:

— Огонь! Огонь!

Он быстро соскочил с сеновала и увидел, что хотя вокруг была ещё тёмная ночь, в селе было светло как днём, потому, что в селе полыхал пожар. Огромный и красный — как пекло!

Горел амбар одного крестьянина, которого все тут называли «Рыжий Грг».

Этого Грга в селе никто не любил. Да и не за что было его любить — не был он ни добрым, ни хорошим, а совсем даже наоборот. Но так уж повелось у людей, что когда горит чей-то дом, никто не спрашивает: «Любят тут этого хозяина или нет?» А просто все бегут гасить пожар!

Вот и сейчас, и хозяева, и все их работники бросились в село, и Хлапич побежал с ними.

Из всех домов уже бежали люди — и стар, и млад. И каждый тащил что-нибудь, что может пригодиться при тушении пожара: кто багор, кто лестницу, кто ведро… А еще было много женщин, с горшками и кадушками полными воды, бегущих к горящей усадьбе… А ещё — много увязавшихся за ними детей, которые ухватившись за подолы своих матерей, кричали и плакали. И все вместе шумели, толкались и суетились, и бежали в ночи на пожар.

Это было небольшое село и пожарников в нём, конечно, не было.

«Боже мой, как же они управятся без пожарников?» — подумал Хлапич, когда вместе со всеми бежал к огню.

Но в этом селе жили умные люди, которые, прекрасно знали, как гасить пожар без всяких пожарников. Все они — от мала до велика — выстроились как солдаты в цепочку, да такую длинную, что первый крестьянин стоял у колодца, а последний у самого огня. Этот первый, зачерпывал ведром воду и быстро передавал сё другому. Второй крестьянин передавал ведро третьему, третий — четвёртому и так ведро переходило от одного к другому, пока не попадало к последнему — стоявшему возле горящего амбара. И этот последний, был так силён, что метал воду так же высоко, как пожарный шланг.