Удружила, маменька!
Шрифт:
Ник приподнял мои бёдра, положив под них мягкий валик, потёрся своим горячим членом о мою влажную пещерку, и чуть толкнулся в меня.
Я зажмурилась. Нет, я бы не сказала, что было больно. Просто как-то не очень комфортно от присутствия такого внушительного размерчика внутри меня.
А он плавненько “натянул” меня на себя, остановился и восторжённо выдохнул:
– Бля, и вот от этой сладенькой дырочки я столько дней отказывался?!
И медленно вышел из меня, снова сцеловывая
– Девочка моя, как ты? Очень больно?
– вглядывался он в моё лицо.
– Чуть-чуть, сначала, - открыв глаза, улыбнулась я.
– А сейчас, когда ты медленно выходил из меня, так классно было: массаж стеночек такой приятный.
– Моя ласковая кошечка, - осыпал он поцелуями мои губы, плечи и шею.
–
Я с ума сходил от мысли, что придётся причинить тебе боль сначала, поэтому и тянул с этим первым разом, старался растянуть тебя пальчиками, адаптировать к своему размеру.
– Размер, говорят, у тебя офигенный, - прижалась я к нему всем телом.
– Кто говорит?!
– насторожился он.
– Мы с Алкой швырялись в тазу с огурцами пару дней назад, я выбрала огуречик, напоминающий мне твоего дружка, похвасталась. Она восхитилась, - закатила я глазки.
– Хосспади, извращенки, - покачал он головой, - и нахрена вам это надо было?
– Она меня учила минет делать. На огурце. Хочешь покажу?
– У нас вся ночь впереди, покажешь конечно, - облизнул он губки.
– А ещё мы хотели “Дэ спасито” голенькие потанцевать, - потёрлась я носиком о его шею.
– А ещё рассвет встретить, сидя такими же голенькими на подоконнике, - крепче прижал он меня к себе.
– А ещё тебе завтра на работу, - напомнила я.
– Мне к двенадцати. А вот тебе часов в девять лучше дома быть, - навис он надо мной.
– Ммм, Ник, ну почему нельзя тебя к себе в постельку забрать?
– простонала я, закидывая на него ножку.
– А мы сегодня ещё будем настоящим сексом заниматься?
– Юль, ну ты как из заключения вернулась! Неужели тебе не больно?
– изумился он.
– Не-а! Я до сих пор вспоминаю то сумасшедшее ощущение, когда ты во мне был. Блин, низ живота так сладенько сводит от этих воспоминаний, - мурлыкнула я.
– Сейчас смоем следы моего педофильского преступления и продолжим, - похотливо шепнул мне Ник, одарив своей жемчужной улыбочкой. Конечно, ему тоже хотелось этого чёртового “настоящего секса”, не мальчик же, как говорит Алка.
– Педофил!
– рассмеялась я.
– Мне через месяц восемнадцать! Ник, а чем ты мне брызнул туда?
– Пытался придумать, как сделать первый раз менее болезненным, посоветовался с другом-фармацевтом. Он замешал мне вот эту водичку: лёгкое обезболивающее плюс расслабляющее вещество и возбуждающее***. И шампань не последнюю роль сыграл! Вот поэтому ты и рвёшься снова в бой, -ухмыльнулся он.
– Вау!
– закатила я глазки.
– А классно иметь любовника - доктора! А если он ещё и романтик…
Освежившись под душем, мы снова вернулись
Снова чуть-чуть шампанского, ягодки и фрукты, дольки которых развратник Ник раскладывал на моих эрогенных зонах и собирал губками, слизывая сок. Крышесносные ласки и умопомрачительные ощущения снова распалили наши тела небывалой страстью. Такое безболезненное лишение девственности позволило Нику быть смелее в своих действиях.
И уже через несколько мгновений он снова “натянул” меня на свой “кол”, медленно и осторожно, посадив на подоконник и закинув одну мою ножку себе на плечо.
О, как же я офигевала от этих сладостных ощущений!
Когда это нереально приятное чувство заполненности начисто срывает мне башню.
Когда эти размеренные движения Ника во мне заставляют меня шире распахивать бёдра, чтобы он достал везде.
Когда от кайфа во время его поцелуев и ласк закрываются мои глаза. И я не могу видеть это божественное лицо в пылу страсти. Могу только стонать, выгибать спинку, подставляя свою грудь его горячим губам, подмахивать слегка ему бёдрами и стонать, как шлюшка, выкрикивая его имя.
Когда офигеваешь от его тембра и фразочек типа:
– Малышка, еле сдерживаюсь, мне так хочется отжарить тебя, как сучку, во всех позах, до твоих диких визгов, до рваных всхлипов при сумасшедшем оргазме.
– Ну, и чего ждешь, извращуга? Моего совершеннолетия?
–
– Завтрашнего вечера, нельзя тебе, целочке, сегодня всё и сразу, - вот фашист, даже темпа не прибавляет!
– Ммм, Никит, я уже жду завтрашнего вечера-а-ааа…
Сладкая тягучая волна удовольствия начала подниматься откуда-то снизу к моему животу. Мои глазки закатились, губы пересохли, и растянулись в блаженной улыбке:
– Дааа, Никит, вот так! Ещё чуть-чуть, родной мой!
– шептала я, а сама уже жарко дышала, царапала ему спину и мечтала только об одном: чтобы он не прекращал всего этого.
Ник тоже страстно постанывал, подрагивал, челка его стала влажной, а поцелуи стали напоминать засосы.
– Никита, зай, как приятно, аааа…, - сладострастие моё достигло пика, внутри всё бешено запульсировало и разлилось приятным теплом по всем клеточкам тела. Ещё содрогаясь от неизведанных ранее таких ощущений, я подняла на Ника затуманенные страстью глаза и прошептала:
– Спасибо! Люблю!
И бессильно повисла у него на плечах.
– Моя принцесса, какая же ты сладенькая у меня, сексапилочка моя любимая, - он перенес меня на кровать и снова осыпал моё тело благодарным поцелуями до тех пор, пока дыхание моё не успокоились.
– Никит, - прижалась я к нему, отдышавшись, - когда ты появился в моей жизни, я бесилась: “Удружила, маменька!” А теперь я очень ей благодарна. И Алке, и Машке. Мне было очень плохо без тебя эти дни.