Уэллс. Горький ветер
Шрифт:
Когда я это услышал, то весьма удивился. Уэллс категорически отрицал возможность работы на кого-то. Я все время задавался вопросом, откуда он берет деньги на эксперименты, расходные материалы, пропитание, а также на оплату услуг моих и Штрауса. Я уже давно подумывал поговорить с ним о практическом применении его изобретений. Ведь на любом из них можно было неплохо заработать, а тут появился неведомый заказчик. Я хотел разговорить Уэллса, а если он не ответит, то заняться допросами Штрауса, который за бокалом-другим доброго «Медока» с большой
Я как раз заканчивал расставлять колбы и препараты, судя по ассортименту, Уэллс планировал заняться вопросами невидимости, в которых он весьма преуспел, создав человека-невидимку Чарльза Стросса, когда во входную дверь позвонили. Я взглянул на настенные часы. Было всего лишь девять часов утра. Слишком рано для светских визитов. Выругавшись про себя и помянув недобрым словом всех тех, кто осмелился тревожить Уэллса и меня в столь раннюю пору, я направился в прихожую, чтобы посмотреть на наглеца.
Штраус уже открывал дверь. Я стоял у него за спиной и слышал, как наверху, где-то в районе своего кабинета, зашумел Уэллс.
Я успел рассмотреть визитера. Он вошел в дом решительно, но в то же время деликатно. У него была своеобразная семенящая, полная деликатности походка. Черные усики, черная курчавая шевелюра, частично укрытая котелком, и яркие блестящие глаза, которые смотрели на окружающих с насмешкой. В руках у него была трость, на которую он, впрочем, не опирался. Он стукал ей об пол, проворачивал в руке и снова стукал об пол, чтобы снова провернуть и стукнуть. Так он передвигался, при этом странно расставляя ноги.
Я сразу узнал гостя. Он выглядел очень уверенно и гордо и сильно отличался от своего экранного образа. Я решительно пожал ему руку, хотел было что-то сказать приветственное, и почувствовал, что оробел от присутствия персоны такой величины.
– Мистер Чаплин, какая неожиданность видеть вас в моем доме, – послышался уверенный голос Уэллса, который спускался со второго этажа, чтобы лично засвидетельствовать свое почтение гостю.
– И я рад видеть вас, мистер Уэллс, – произнес Чаплин.
– С возвращением на родину, – наконец выдавил я из себя некое подобие приветствия.
– Спасибо, мистер… – он сделал паузу, поскольку я так и не удосужился ему представиться.
Я тут же поспешил исправить эту оплошность:
– Николас Тэсла. К вашим услугам.
– Спасибо, мистер Тэсла. Я прибыл в Лондон, чтобы представить мою новую работу. А также, пользуясь случаем, решил заглянуть к вам в гости, чтобы понаблюдать за ходом исполнения моего заказа.
Так вот кто был таинственный заказчик Уэллса! Неудивительно, что Гэрберт мне о нем ничего не рассказывал.
– Мы работаем над вашим заказом, – сухо ответил Гэрберт.
– Так когда мне ждать реквизит? – спросил Чаплин.
– Думаю,
– Приемлемо, – после непродолжительного раздумья ответил Чаплин.
– Что мы стоим на пороге? Проходите. Позвольте мне вас угостить вкусным напитком и показать, над чем мы сейчас работаем, – ожил Уэллс, сбежал с лестницы и горячо пожал руку гостю.
Первое время в присутствии Чарли Чаплина я чувствовал себя неуверенно. Звезда такой величины, великий актер – и тут без всякой бравады и дозволенного ему по статусу сопровождения у нас в доме. Но через некоторое время я осмелел и уже чувствовал Чаплина как старого знакомца, в присутствии которого так же легко и свободно, как в присутствии самого Уэллса.
Первым делом Гэрберт предложил Чаплину чая, от которого он отказался, сославшись на то, что позавтракал в гостинице, но согласился выпить чашечку кофе. Как хорошо, что я успел сварить его. Вооружившись кружками, мы перешли в лабораторию, где Уэллс развернул бурную деятельность, не обращая внимания на зрителей. Мне пришлось подавать ему необходимые препараты и емкости, так что жизнь потекла привычным курсом, только вот Гэрберт сегодня решил не использовать ускоритель. Чаплин сел в кресло напротив лабораторного стола и с любопытством взирал на царящее тут священнодействие.
До моего появления Гэрберт не пользовался услугами помощника достаточно долго. Мой предшественник – Чарльз Стросс, бывший полицейский, который устроился на службу к Гэрберту и долгие годы был его правой рукой. При нем Уэллс начал эксперименты с невидимостью и добился определенных успехов, пока трагедия, произошедшая в его лаборатории, не остановила работу по этому направлению. Подробностями произошедшего Уэллс не торопился делиться. Другое дело Штраус. После полного бокала «Медока» он закатил глаза и с наслаждением предался воспоминаниям.
Стросс проработал у Уэллса три года, и Гэрберт был им очень доволен. Но потом случилось несчастье. Во время экспериментов с очередной формулой эликсира невидимости Стросс испытал ее на себе. Штраус при этом не присутствовал, поэтому не мог однозначно сказать, было ли это сделано специально или произошло случайно. Но Стросс стал человеком-невидимкой. Уэллс хотел добиться контролируемого эффекта невидимости, но в результате Чарльз стал полностью и необратимо невидимым. Это сильно испугало его, и, погрузившись в ужас, он разгромил лабораторию, после чего скрылся на улицах Лондона.
Какое-то время Чарльз пропадал на улицах, пока Гэрберт приводил лабораторию в порядок, закупал уничтоженное оборудование и препараты. О тех днях, что Стросс провел, погруженный в безумие, на улицах Лондона, он не сильно распространялся. Для него дни эти были рассеяны в тумане беспамятства.
Штраус же заверил, что он сильно накуролесил за то время, что пропадал. Никаких страшных преступлений он не совершил, иначе Уэллсу пришлось бы за это нести ответственность, но похулиганил знатно.