Уездная учительница магии
Шрифт:
Настало время действовать! И тут я осознала, что понятия не имею, как дать машинисту знать, что впереди — опасность!
Мы не можем выскочить на пути и начать махать руками — нас попросту не заметят, машинист не снизит ход.
— Госпожа Верден, разожгите на путях костер, скорее! — возбужденно заговорил Ланзо.
— Но как... — начала я и хлопнула себя по лбу, — иллюзия, ну конечно!
Торопливо вынула коробок, чиркнула спичкой и уставилась на трепещущий огонек. Меня трясло от напряжения, а когда вошла в транс, то чуть не свалилась
— Я вам помогу, — сказал Ланзо. — Попробую…
Я помотала головой, с усилием перенося проекцию пламени на рельсы. Вот-вот покажется паровоз, машинист увидит, как путь впереди полыхает, как во время лесного пожара.
О, я переоцениваю свои силы! Какой пожар, куда там! Хоть бы маленький костерок изобразить и продержать иллюзию минуту-две! Беда в том, что одновременно воздействовать на органы зрения машиниста вряд ли получится. Это намного затрудняет дело! Иллюзия должна быть плотной, полноценной и видимой зрителям, которые находятся вне поля воздействия моих энергетических потоков…
Я бешено производила в голове нужные расчеты, вспоминая все, что нам рассказывали на лекциях и показывали на практических занятиях в академии…
И вот на шпалах появились языки пламени. Такие бледные, что их едва можно заметить с двадцати шагов. Болотные огни и то ярче!
И тут я почувствовала, как меня охватывает мощный поток энергии, которым управляет кто-то другой, не я!
Ланзо! Я скосила глаза и увидела вторым зрением полупрозрачный контур застывшего от напряжения мальчика, и серебристые нити, которые тянулись от него во все стороны. Он чувствовал мои действия и инстинктивно копировал их. Но приказать ему остановиться уже не было сил.
Рельсы гудели и дрожали, шум поезда стал оглушительным.
Я махнула рукой, показывая, чтобы Ланзо держался подальше от рельсов и не выходил из подлеска, но он и так все понимал.
И тут на шпалах взметнулось высокое, ровное пламя, и я на миг ослепла. Такой костер увидит не только машинист, но и все, кто находятся в лесу!
Поезд засвистел громко и отчаянно, и тут же раздалось шипение и скрип тормозов. Машинист увидел наш сигнал!
Я рывком отпустила иллюзию и метнулась к Ланзо.
— Довольно! Все получилось! — я тряхнула его за плечи. Его ноги подкосились, и мальчик чуть не упал, но я сумела удержать его.
Вдалеке застыла черная махина паровоза; из кабины выпрыгнул человек и встал, озираясь.
— Скорее к нему, предупредим!
Ланзо кивнул и бросился бежать, старательно петляя между молодыми деревцами. Я удобнее закинула сумку на плечо и собралась бежать следом.
Ланзо выскочил на рельсы и вдруг остановился и повернул ко мне свое бледное личико. Лунный свет обливал его тонкую фигурку.
— Это не Северо-западный экспресс! — крикнул он.
Я вгляделась в очертания паровоза и похолодела. Мы ошиблись! Паровоз был небольшой, и к нему был прицеплен один-единственный
Ланзо внезапно попятился, как будто увидел что-то в поросли и это его испугало.
В этот момент меня сильно ударили в спину и сбили с ног. Я уткнулась лицом в землю, еще не сообразив, что произошло. Лязгнули зубы, в глазах вспыхнул фейерверк.
— Лан... — я подняла голову, чтобы позвать мальчика, но получила такой удар под ребра, что захлебнулась. И в тот же миг меня схватили грубые руки, дернули, перекинули через плечо и потащили прочь, в темноту леса.
Глава 28
Маски сняты
Я ничего не видела и не могла поднять голову. Мое лицо уткнулось в грязную куртку, жесткое плечо похитителя больно передавливало ребра, от чего меня жутко тошнило.
Кто-то коротко выругался. Вскоре меня скинули на землю, надели на голову мешок, схватили за плечи и заставили встать. Но далеко мы не ушли; меня опять подняли, потащили куда-то наверх и снова грубо бросили — но уже не на землю, а на твердый пол. Голоса теперь звучали громче, как в помещении. Пол содрогнулся, застучали колеса, и я поняла, что меня погрузили в вагон.
В ушах тонко звенело, я улавливала лишь обрывки разговора, но разобрала то, что меня несказанно обрадовало: Ланзо не поймали! Бандиты надеялись, что его отыщут те, кто остался в лесу и возле железной дороги.
Хоть бы у Ланзо хватило сообразительности затаиться до рассвета, а потом выйти на дорогу и позвать помощь!
О своей участи я старалась не думать.
Поездка продолжалась недолго; вскоре заскрипели тормоза, покачивание прекратилось. Меня без церемоний вытащили наружу и поволокли вперед. К этому моменту я уже мало что соображала, время от времени проваливаясь в забытье.
...На лицо обрушился поток ледяной воды, грубо возвращая в реальность. Я замотала головой, рванулась, но меня швырнули назад. Я вскрикнула, открыла глаза и обнаружила, что сижу в кресле, а прямо передо мной маячит лицо усатого столичного господина; в руке он держал пустой стакан.
— Пришли в себя, госпожа Верден? — спросил он серьезно, помаргивая бесцветными глазками. — Прошу прощения за грубое обращение, но иначе было нельзя, сами понимаете.
Я вжалась в спинку и медленно огляделась.
Просторная полутемная комната, освещенная лишь керосиновой лампой. Стены неровные, каменные, кладка в выбоинах и паутине. Особняк Грабба, не иначе.
Лампа стоит на столе у заколоченного окна. На стенах вытягиваются тени людей. Их несколько в комнате…
За столом, нервно постукивая пальцами и посверкивая очками, сидит Амброзиус Анвил. У стола, заложив руки за спину, стоит, нахмурившись, бургомистр Фалберт Флегг и возмущенно дышит. Его жирный живот так и колыхается...