Уфимская литературная критика (сборник)

Байков Эдуард

В проведенном автором исследовании поэт предстает живой, сомневающейся личностью с пытливой и, порою, мятущейся душой. Мустая Карима смущают бросающиеся в глаза противоречия религии. Если есть Бог и он – милосерден и всемилостив, то почему же в мире столько зла и несправедливости? Ведь, если вдуматься, то не только человеческое бытие, общество (созданное якобы по образу и подобию Творца) пронизано существенными изъянами, системными ошибками, постоянно ведущими к сбою всей системы. Но и в природе – при всем совершенстве существующих в ней связей и отношений – происходят беспрестанные нарушения порядка. Пожирание животными и растениями друг друга, геологические и климатические катаклизмы, планетарные катастрофы и столкновения космических тел, взрывы звезд… В чем смысл этих постоянных разрушений, этой перманентной борьбы за выживание? Смысл – с точки зрения существования

Бога?..

Писателя мучает дилемма: почему всеблагой Создатель позволяет дьяволу творить греховное? Может быть потому, что в этом сокрыт некий замысел? «Люди, наущением дьявола, погрязнув в грехах, ища защиты, моля о помиловании, к Господу льнут, ему поклоняются…» И тут же М. Карим проводит параллель с хитрым и изворотливым правителем, который держит оппозицию, дабы привлекать к себе подданных. «Если бы шайтан мир не позорил, души не баламутил, людей во грехе не топил, кто бы Богу льнул и прощения просил?» Выходит, Бог, подобно хитроумному владыке, специально попустительствует Иблису, ценит его, дорожит им – как пугалом, как своей обезьяной. Но отсюда мы видим, что образ Бога – типично людское порождение, созданный ими виртуальный персонаж.

В нашей психике, в виртуальной реальности каждого из нас содержится великое множество таких персонажей и образов. Причудливым образом они сцепляются друг с другом, порождают новые, еще более фантастические и ирреальные объекты. Но от этого они не становятся более реальными в мире материальном, вещественном – который окружает нас, и в котором мы существуем как объекты и одновременно субъекты, как физические тела и как личности с присущей каждому из нас духовностью, психикой.

Идеи, образы внутреннего мира человека могут в определенных условиях объективироваться, материализоваться. Например, человек задумал построить дом, в уме спроектировав его. Затем стал воплощать замысел в действительности. И воплотил – дом сооружен. Так и с Богом, духами, ангелами, привидениями и прочими мифическими существами – мы можем материализовать их средствами символического изображения. Можем нарисовать их, вылепить скульптуры, написать о них текст, изобразить в пьесе или кинофильме. Но вот существуют ли они независимо от человека? Ответ очевиден: нет, ибо их сотворили мы, люди. Поэтому правы те, включая и М. Карима, кто утверждает в данном случае, что именно человек создал Бога по образу и подобию своему, а вовсе не наоборот.

Но вопрос о происхождении веры непростой. Помимо исторических, психических, гносеологических корней религии существуют и социальные – и они одни из наиболее важных. Что порождает веру в Бога? «Игнорирование происхождения и исторического развития религии, – говорил писатель, – препятствует правильному пониманию ее места в современной социальной структуре и ее социальных функций». И здесь М. Карим прав как никогда! Ибо чем объяснить новый всплеск религиозной веры и всех форм мистицизма в наш не только просвещенный, но и тотально технотронный век, время расцвета науки и технико-технологической деятельности, когда люди вроде бы уподобились богам? Чем, как не старыми, отжившими свое стереотипами и ветхими, замшелыми идеями, столь глубоко укорененными в нашем сознании и психики?

Но почему же они так живучи – не в этом ли слабость человеческого мышления? И здесь мы приходим к если не парадоксальному, то удивительному выводу: сила религиозных представлений-пережитков в оборотной стороне научно-технического прогресса. В том, что помимо знания, которое есть сила – по меткому определению отца современной науки Френсиса Бэкона, прогресс этот несет и бездуховность, отчужденность человека от природы, от общества и, в конечном итоге, от самого себя.

Как преодолеть это антагонистическое противоречие? Любому здравомыслящему уму представляется сомнительным искать выход в слепой вере, в бездоказательных утверждениях, в религиозных догматах. Ибо нет возврата к прошлому – ни к магическому, ни к мифическому, ни к политеистическому, ни к монотеистическому религиозному знанию как преобладающим и наиболее приближенным к истине, к полному познанию мира вокруг и внутри нас. Эти ступени мы уже прошли, и они привели к более высоким стадиям познания мира – при подъеме по лестнице, ведущей к Истине и Знанию. И если есть резон в том, чтобы включить отдельные элементы религиозного, мифического и оккультного мировоззрения (как и художественно-творческого) в комплексное научное знание, то сделать это нужно на качественно новом витке диалектической познавательной спирали.

Не только естественные науки, но и гуманитарное знание, философия, а тем паче математика уже

давно выросли из тесных штанишек религиозных догм и представлений. Это то же, что напялить на взрослого детину детские ползунки. А вот облагородить сухие научные построения и бездушные технические проекты, очеловечить их духовной составляющей – в этом заключена задача самих людей, так или иначе причастных к научно-технической деятельности. Используя при этом все то лучшее в области духовной культуры, что наработано и религией, и философией, и искусством.

Но ловушка духовного обнищания, в которую попадают неустанно люди современности, таит в себе еще одну опасность. Это видимое, кажущееся, а значит ложное примирение религии и науки. Потому что такое псевдопримирение ведет к искаженной картине мира и как следствие – к уходу в мир эскапизма, мир иллюзий. Причина, как нам видится, в социальном. И здесь мы вынуждены согласиться с профессором И. Валеевым, что принять «догматическую философию религии» – значит законсервировать наши знания на уровне древнего мира. И не правы ли те, кто утверждает, что интерес ко всему трансцендентному, мистическому и иррациональному повышается экспонентно в переходные годы, при смене эпох, в периоды кризисов и потрясений – социально-политических, экономических, культурных и экологических?

В то же время, склонность к иррациональному, продиктованная бессилием разума, не объясняет всей полноты картины этого феномена, его притягательности для современной, рационально мыслящей личности, человека эпохи секуляризации.

Новым в понимании причин такого явления, как религиозная вера, является смена типов общества, социально-экономическое своеобразие текущего момента. Это – противоречие современности, когда уходит в прошлое период индустриальных обществ (обществ модерна), пришедший, в свое время, на смену эре традиционных обществ. Складывается новый тип общественных и международных отношений, когда биполярное противостояние идеологий уступило первенство информационной и геополитической экспансии отдельных сверхдержав – под знаком глобализации человеческих культур, суперэтносов.

Запад, вступивший в эпоху постиндустриального общества (общества постмодерна), манит за собой весь остальной мир в «сверкающее будущее», сулящее невиданные возможности. Вслед за развитыми державами «первого мира» подтягиваются развивающиеся страны, а в хвосте мировой социальной эволюции плетутся отсталые страны и народы, надеющиеся найти свое место в «новом мировом порядке».

Но общество постмодерна таит в себе немало опасных противоречий и враждебных по отношению к «среднему человеку» черт. Уже в индустриальном обществе последних десятилетий ушедшего XX века обнаружились негативные черты его социально-культурной константы. Атомизация людей, потребительская психология, разлагающее и оглупляющее влияние масскультуры, культ жестокости и низменных инстинктов, потеря социальной и духовно-нравственной ориентации, нагнетание политической напряженности, грозная тень общественных кризисов и экологических катаклизмов – все это заставляет людей отворачиваться от экстраполируемых Западом ценностей либерализации, вестернизации и демократизации, от западнистской экспансии в области культуры и информации, от глобализаторских и мондиалистских идей. Оглушенные суровой действительностью, уставшие от эсхатологических ожиданий, противящиеся тотальной зомбификации медиа индивиды стремятся найти альтернативу тому духовному коллапсу, что возникает в обществе и в душах людей. И находят ее: в обращении к традиционным ценностям и идеалам, символам и образам – религии, национализму, трайбализму, иррационализму. «Средний человек» отчаянно пытается самоидентифицироваться, в том числе, погружаясь в опыт мистического знания и практики.

Разочаровавшись в науке как панацее от всех бед, современный человек, отвергающий идею технократии и культ потребительства, обращается к религиозному и оккультному мифотворчеству. Способствуют этому и исследования некоторых ученых в области так называемых пси-явлений. Очевидна притягательность идеи овладения некими скрытыми возможностями человека – сверхпсихическими силами (парапсихическими, экстрасенсорными способностями) – и существующими в природе «тонкими» энергиями. К сожалению, до сих пор никаких действительно заслуживающих внимание прорывов и открытий в этой области не достигнуто, и дело не продвигается дальше научных спекуляций. Также и развитие таких «продвинутых» областей научного знания, как глубинная психология, кибернетика, квантовая физика, генетика, танатология, биофизика и космобиология, поводят нас к выводу о том, что в мире не все так просто и однозначно, как мы это себе представляем.