Углич. Роман-хроника
Шрифт:
Кат в замешательстве глянул на окольничего, но тот и сам малость растерялся: свят юрод, цари - и те блаженных почитают. Молча постоял столбом, а затем незлобиво молвил:
– Шел бы ты, Прокофий.
Юродивый медленно повернулся на голос; глаза его расширились, в них застыл жуткий, устрашающий Клешнина, ужас. Он невольно перекрестился, а блаженный голой трясущейся рукой снял с худой и грязной шеи тяжелый медный крест, поднялся и завопил на всю площадь:
– То диавол! Спасайтесь, православные!.. Вижу кровь, много крови!
Юродивый, оглядываясь на Клешнина, побежал к Спасу. Толпу же взяла
– Беду предрекает блаженный.
– Грядет лихолетье…
Угрюмо крестились на храм, вздыхали.
Кат Тимоха истязал колокол…
ЭПИЛОГ
Борис Годунов люто расправился с мятежным городом. По обычаю того времени, осужденных в ссылку преступников «метили», лишая их возможности побега: клеймили и рвали ноздри. Многим угличанам, за особые провинности отрезали уши, а за «смелые речи» лишили языка, двести человек казнили смертью.
Тела Битяговского и его сородичей, кинутые углицким народом в яму, вынули, отпели в церкви и предали земле с великой честью.
Братьев Нагих, после пыток, сослали в дальние города. Михайлу Федоровича - в Каргаполь.
Карая невиновных, Борис Годунов с такой же дерзостью наградил злодеев, дав богатые земли и поместья мамке Василисе Волоховой, жене и дочерям Битяговского.
Угличане не поверили расследованию Клешнина и Шуйского, продолжая утверждать, что царевич Дмитрий убит приспешниками Бориса Годунова. Потому и себя сочли несправедливо наказанными.
1 апреля 1592 года в день высылки (как рассказывает краевед А. Лобашков), был в городе «великий плач и стенания». Целыми семьями отправлялись в Сибирь многие жители города.
Весь год они на себе, под конвоем стражников, тянули набатный колокол до Тобольска. Немало настрадались в пути. И колокол, пока тащили его через холмы и овраги, переправляли через реки да болотные топи, тоже получил отметины, был поцарапан.
В Тобольске тогдашний городской воевода князь Лобанов-Ростовский велел запереть корноухий колокол в приказной избе, сделав на нем надпись: «Первоссыльный неодушевленный с Углича»160.
Затем колокол висел на звоннице церкви Всемилостивого Спаса. Оттуда был перемещен на Софийскую соборную колокольню. А в 1677 году, во время большого тобольского пожара «расплавился, раздался без остатка».
Итак, с 29 мая 1677 года настоящий углицкий ссыльный колокол перестал существовать. Волею судьбы «вечный ссыльный» оказался не вечным.
В ХУ111 веке отлили новый колокол - такой же по весу, но отличающийся от прообраза по форме. Павел Конюскевич, митрополит Сибирский и Тобольский, «для отличения его от прочих колоколов приказал учинить на нем надпись следующего содержания: «Сей колокол, в который били в набат при убиении благоверного царевича Дмитрия 1593 году, прислан из города Углича в Сибирь в ссылку во град Тобольск к церкви всемилостивого Спаса, что на торгу, а потом на Софийской колокольне был часобитный, весу в нем 19 пудов, 20 фунтов».
В 1837 году, по распоряжению архиепископа тобольского Афанасия, колокол повесили при Крестовой архиерейской церкви под небольшим деревянным навесом.
«Теперь угличский колокол сзывает к богослужению, бывающему в Крестовой церкви, но доколе он висел на соборной колокольне, в него отбивали часы и при пожарных
В 1890 году колокол был куплен у архиерейской церкви Тобольским музеем и стал его собственностью.
А в Угличе про «опальный колокол» со временем стали забывать. Видный местный историк Ф. Киссель, автор изданной в 1884 году книги «История Углича», не нашел нужным хотя бы упомянуть, что виновник расправы с убийцами царевича Димитрия - церковный колокол был сослан в Сибирь.
Но время шло вперед. С начала ХУ11 века убийство царевича стало фактом, признанным правительством и освященным церковью. Расправу угличан с тех пор считали выражением их патриотизма и преданности царской власти. Значит, не заслужили они того возмездия, которому подверглись при Годунове. И вот угличане, как продолжает краевед, в числе 40 человек, подали прошение министру внутренних дел о возвращении ссыльного колокола. Когда об этом доложили императору Николаю 1, он распорядился: «Удостоверясь предварительно в справедливости существования означенного колокола в Тобольске, и по сношению с господином оберпрокурором Святейшего Синода, просьбу сию удовлетворить».
Дело поступило в Святейший Синод. В Тобольске создали комиссию «для изыскания свидетельств, подтверждающих подлинность ссыльного колокола». Комиссия установила, что колокол не тот. В возвращении колокола было отказано.
После первой попытки вернуть в Углич колокол, прошло еще немало нет. Приближалась трехсотая годовщина со времени его ссылки. Угличане уже не помышляли о возвращении к этому юбилею его «первоссыльного неодушевленного», так как твердо были уверены, что в Тобольске, у архиерейского двора, висит другой колокол.
Может быть, опальный колокол и вовсе был бы предан забвению, если бы не вспомнили о нем угличские земляки, проживающие в Петербурге.
После долгих исследований, изысканий, переписок, споров в печати, заседаний в Тобольске и Синоде, указ о возвращении колокола был получен в Углич 27 октября 1891 года…
И вот пароход подошел к пристани.
«20 мая 1892 года, в 11 часов, во время перенесения колокола с парохода на южный вход паперти Спасо-Преображенского собора, двухтысячная толпа народа сопровождала колокол при неумолкаемом «Ура»!.. На всю остальную часть ночи избран был из числа граждан… почетный караул в присутствии двух полицейских надзирателей… 21 мая к окончанию в соборе божественной литургии, около десяти часов утра колокол повешен был на особо устроенном перекладе, а в собор прибыло всё городское духовенство и все представители городского и общественного управления. По окончании литургии духовенство в преднесении святых икон Преображения Господня, Югской богоматери и святого царевича Димитрия вышло на соборную площадь и здесь совершило благодарственное Господу Богу молебствие…
Протоирей собора произнес перед молебном речь:
«Святая истина и правда, по древней мудрой русской пословице, ни в воде не тонет, ни в огне не горит… Древний колокол снова явился в том месте, где пролита невинная кровь страдальца. Возблагодарим же Бога, возвратившего нам по молитвам святого страстотерпца царевича Димитрия этот дорогой для угличан памятник».
По-другому реагировали на это торжество ученые и журналисты:
«И вдруг оказалось, что эта прекрасная эпопея или, проще говоря, вышло много шуму из ничего. Колокол оказался не настоящим ссыльным, а совсем другой, имеющий с ним общего только один вес - 19 пудов.