Углич. Роман-хроника
Шрифт:
– Не повезло Тучкову. Ну да я, когда поставлю хоромы, честных холопишек наберу.
Отец вновь рассмеялся:
– Хоромы?.. Нет, ты погляди на него, мать. Чином - лапотный ямщик, а в бояре метит. И где ж ты надумал свои хоромы возводить?
– Подле кремля, на Спасской улице.
– А ты не спятил, братец?
– не выдержал Юшкиной похвальбы Андрейка.
– Смеяться будешь, когда тебя,
– Взашей погонят?
– Могут и погнать, коль братом не назовешься.
– Ну, буде!
– стукнул по столу тяжелым кулаком Шарап.
– Буде, Юшка, скоморошить.
– Ну, коль так, пойду я, батя, - поднялся из-за стола Юшка.
– Допрежь к земскому судье, дабы место хором обговорить.
– Давай, давай. Пойдешь в суд в кафтане, а выйдешь нагишом.
– Не будет того, батя. Мошны у меня хватит. А судья - что плотник: что захочет, то и вырубит.
* * *
На диво Юшке земский судья, выбранный всем посадом, мзды не принял.
– Не мое это дело, Юрий Шарапыч, - почтительно поглядывая на богато одетого человека, провеличал Юшку судья.
– Спасская улица на особом счету. К городовому приказчику ступай, а то и к самому Михайле Федоровичу Нагому челом бей.
Русин Раков, дотошно расспросив Юшку и поизумлявшись, ответил отказом:
– Спасская улица в ведении дворца. На сей улице такие хоромы надо ставить, дабы строением своим вид кремля не подпортить.
– Лучших умельцев найму, Русин Егорыч.
– К Нагому!
– К Нагому так к Нагому. Ныне же и дойду, - смело молвил Юшка.
– Седни не ходи, - упредил приказчик.
– Аль не в духе, князь?
– В сельцо какое-то выехал, - крякнул в каштановую бороду Русин Егорыч.
– Завтра бей челом.
Юшка и подумать не мог, что князь совсем рядом, в приказчиковой ложенице.
На другое утро Юшку остановили возле проездных ворот кремля караульные.
– Пока нетути князя. Жди!
Юшке пришлось томиться чуть ли не до обеда. Наконец, подъехал Михайла Федорович на игреневом коне. Увидев всадника, Юшка так и обомлел. Так это, кажись, тот самый ярославский купец, кой заночевал в его ямской избе. Чего ему здесь понадобилось?
– Ты-ы?
– в немалом удивлении протянул Михайла Федорович.
– Чего
– Я-то по важному делу, купец. Князя дожидаюсь. Придется и тебе обождать. Князь, чу, в сельцо отъехал.
Михайла Федорович пружинисто спрыгнул с коня и, злой, нахохленный, подступил к нарядному ямщику.
– Приехал!
Юшка растерянно пожал плечами.
– Кланяйся князю!
– закричали караульные.
Юшка побледнел и упал на колени.
– Прости, князь. Я тебя до ямской избы отродясь не видел. Сам же сказывал...
– Молчи, дурья башка!
– покосившись на караульных, прикрикнул Нагой.
Взяв за повод коня, прошел за ворота, затем обернулся.
– Пропустите этого стервеца.
Нагой сел на ступеньку красного крыльца и всё также нахохленно глянул на ямщика.
– Чего, сказываю, приперся?
– Челом тебе хочу ударить, князь.
– Ну!
– Дозволь на Спасской улице хоромишки поставить.
Михайла Федорович хлопнул ладонью себя по колену.
– Я так и думал, что ты меня обокрал. Тать!
Пришлось Юшке вновь пересказывать свою историю, к коей Михайла Федорович отнесся недоверчиво.
– Знавал я окольничего Нила Тучкова, царство ему небесное. Не ты ль помог его угробить?
– И до чего ж не возлюбил ты меня, князь. Толковал же: видок есть.
– Ты и наплести можешь с три короба. Непременно проверю. Сегодня же отпишу Тучковой.
– Отпиши, отпиши, князь. Токмо про холопа Митьку не забудь. Жаль гонца твоего - в такую-то дальнюю дорогу помчит.
– Зачем же гонца? У меня, почитай, торговые люди каждую неделю в Москву наведываются.
– А с хоромишками как быть?
– Дождусь ответа.
– Долгонько, князь. Купцы всегда на Москве задерживаются. Бывает, и в четыре недели не управятся. Мне-то что делать?
– Ничего не делать. Отдохнешь, ямщик, от своей воровской работы. Покуда в порубе посидишь.
– Да ты что, князь?!
– ахнул Юшка.
– Честного человека, и как татя в поруб? Худой же твой суд.
– Добро, если порубом отделаешься. Если Митька хулу на тебя возведет, казню без пощады... Эгей, караульные! Скиньте этого лиходея в поруб!